Федор Панфёров - Волга - матушка река. Книга 1. Удар

— Ох, — и она чуть не присела прямо на ступеньку, но тут же спохватилась. — Нехорошо. Что подумают? — А краска залила ее щеки, лоб, затем быстро стерлась бледностью, и снова щеки запылали. И уж сама не знает как, спроси — не помнит, сбежала по ступенькам, открыла дверку и вымолвила: — Иван Евдокимович!

— Да, да! — заговорил академик. — Да. Так. Да. Хотели — гуся… лебедя… Да. Или сайгака. Да. Ну вот. Да. Здравствуйте, Анна Петровна. Да. — Он из машины не выбрался, как обычно: сначала покряхтит, выкинет ногу, весь перегнется и еще покряхтит, — он вывалился разом весь и стал перед Анной, высокий, огромный, держа в левой руке шляпу, а правую протягивая Анне Арбузиной.

— Проходите, проходите, Иван Евдокимович, — говорила Анна, придерживая его под локоть, словно боясь, что академик сейчас вырвется. И только, поднявшись на крылечко, спохватилась: — Батюшки! Про товарища вашего забыла…

— Мы сначала в райком, Анна Петровна, — выставляя из машины чемодан академика, проговорил Аким Морев. — А потом к вам. Готовьте самовар.

— Да уж вскипячу, — ответила она и, подхватив чемодан, поспешила за гостем, говоря: — Не гневайтесь, Иван Евдокимович… а я уж прямо скажу — все глаза проглядела: ждала вас… По саду у меня к вам вопросы. Да, по саду, — и потупилась, как девушка перед желанными сватами.

— Я не специалист по садоводству-то, Анна Петровна, — вымолвил Иван Евдокимович, тоже смущаясь оттого, что они так неожиданно остались вдвоем.

— Умойтесь с дороги-то, — проговорила Анна, ощущая, как в ней пробуждается еще и материнское чувство к нему — к этому большому седоватому человеку.

Не успел Аким Морев по-настоящему познакомиться с секретарем райкома партии Лагутиным, как в кабинет вошел председатель райисполкома Назаров.

Лагутин, высокий, поджарый и сильный, всем своим обликом напоминал татарина: темные, глубоко запавшие глаза, черные волосы, непослушные, точно проволока, подбородок широкий, выдавшийся вперед, брови тоже черные, густые. У него привычка то и дело оправлять ремень на синей гимнастерке, и оправляет он его так, словно собирается вскочить на коня.

«Здесь где-то недалеко развалины Городища — стоянки Батыя… Триста лет тут владычествовали татары… видимо, что-то от них перепало Лагутину», — рассматривая секретаря райкома, думал Аким Морев.

Назаров, в противоположность Лагутину, весь какой-то светло-прозрачный. У него прозрачные глаза, пушистые и белесые, будто переспелый ковыль, волосы, брови же совсем выцвели, да и ростом он ниже Лагутина. Лагутин выдержан, спокоен в разговоре. Назаров весь кипит, как кипит разбушевавшийся самовар: раз начал, так уже не удержать.

Еще с порога, не успев осмотреться, познакомиться с Акимом Моревым, Назаров выпалил:

— Академик приехал, Бахарев. Вот это праздник для нас. Здравствуйте, — обратился он к Акиму Мореву. — А вы с ним? Помощник его?

— Пожалуй, ученик, — улыбаясь, ответил Аким Морев, вглядываясь в расторопного Назарова, затем сказал: — Давайте уж открыто: меня рекомендуют к вам в область вторым секретарем обкома. На пути академик встретился, ну я и пристал к нему: учусь. И вы меня ознакомьте с вашим районом. А Бахарев у Анны Петровны Арбузиной остался. Устал. Пусть чуточку передохнет.

— Захватила-таки, — с досадой вымолвил Назаров. — Ой, баба! Бой-баба. Она его одним садом своим замучает.

— Она что ж — садовод? — продолжая разговор, намеренно спросил Аким Морев.

— Да. Такая настырная. Сад вырастила… Колхозный… ну и никому покою не дает: яблоки, груши — пуп земли.

— Агроном?

— Где там, — Назаров отмахнулся. — Доморощенный садовод, но вцепилась, как клещ, — не оторвешь.

— А зачем отрывать, Ефим? — сказал Лагутин, предупреждающе-подчеркнуто постукивая тупой стороной карандашика по настольному стеклу.

— Да я и не отрываю. Пускай. Только вот академика полонила — это ни к чему. А что касается нашего района, то, перво-наперво, у нас землицы один миллион гектаров да еще гачек в сорок тысяч. Из конца в конец наш район — двести километров. Ну, что еще? Чем вас, товарищ Морев, еще удивить? — проговорил Назаров и громко засмеялся. — Велика и обильна… А толку маловато. К нам сюда, в Разломовский район, людей, бывало, вроде в ссылку отправляли. Правда. Вызывают человека и говорят: «Обком считает нужным направить вас на работу в Разломовский район», человек бледнеет, затем умоляюще спрашивает: «За что, товарищи, наказываете? Будто все хорошо у меня на работе, а вы меня в Разломовский район?»