Федор Панфёров - Волга - матушка река. Книга 1. Удар

Аким Морев внимательно посмотрел на него, как посмотрел и академик. Иван Евдокимович, подвинувшись к нему, даже сказал:

— Интересно.

Машинно-тракторная станция не просто овладела всей зерновой частью колхозов — посевом, уборкой, молотьбой, подъемом зяби, паров, но она материально заинтересована и в высоком урожае зерновых. С одной стороны, машинно-тракторная станция заинтересована в высоком урожае зерновых материально, а с другой — она заинтересована и как государственная организация, поэтому она обязана руководить всем, чтобы поднять урожай, а стало быть, руководить и агрономическими силами. А колхозники? Они вполне понимают, что им без машинно-тракторной станции не обойтись: она своими машинами не только поднимает производительность труда в колхозах, но и помогает колхознику, облегчает его труд, вытесняя ручной, заменяя его машиной, — вот почему колхозники тянутся к МТС, вот почему их не отдерешь от МТС, вот почему иные колхозники поговаривают, чтобы их перевели на положение рабочих машинно-тракторных станций: там обеспечена зарплата, там клубы, там кино, там библиотека, там культурные блага, а так как у нас в колхозах молодое-то поколение с семи- или с десятилетним образованием, то у таких колхозников и культурные потребности велики. Я думаю, — продолжал Астафьев, — я думаю, наступит время, когда эти два колхоза сольются в один, а затем, на каких-то началах, и этот колхоз сольется с машинно-тракторной станцией. К тому идет, товарищи.

— Ну, это вы бросьте, чтобы колхоз растворился в МТС: колхоз — народная организация… народ… и его не сотрешь, — резко, с присущей ему прямотой проговорил Иван Евдокимович.

Лицо Астафьева передернулось, а на большом, покатом лбу пробороздились морщины.

— Я понимаю… вашу романтику, учитель, — сказал он. — Но нам, вашим ученикам, порою от этой народной организации — колхозов — бывает туговато.

— Это почему же вам туговато? — гневно воскликнул академик. — Может, не туговато будет — перевести все на четырехполку да коняшку вместо трактора ввести, индивидуальное культурное хозяйство расплодить. Тогда уж вы ступайте к Якутову.

— Не горячитесь, Иван Евдокимович, — взмолился Астафьев. — Не горячитесь, а поймите. Нет той силы, которая могла бы разогнать колхозы. Нет. И Якутов просто глуп.

— А по-моему, вредитель, — не унимался академик.

— Да вопрос о Якутове уже решен, — вмешался Аким Морев. — Иван Яковлевич, безусловно, высказывает интересные мысли. Конечно, жизнь потом подскажет. Но есть и другая точка зрения, у Иннокентия Жука например. Этот столь же страстно настаивает, чтобы технику МТС передать колхозам. «Пора кончать держать нас, колхозников, на положении безлошадников», — пишет Иннокентий Савельевич. — Он хотел было еще что-то добавить, но в кабинет боком вошел шофер Иван Петрович и поманил пальцем Астафьева, затем с жаром ему зашептал:

— Клонится… солнышко-то, — и еще что-то зашептал, уже совсем тихо, но со страстью.

Астафьев, погруженный в свои мысли, вначале даже вздрогнул, глянул на шофера, будто на диковинку, потом понял и громко сказал:

— Гуси залетают к нам только днем — на кормежку. А так — надо на Красные лиманы.

— Эге! Туда! — соглашаясь, уже в полный голос ответил Иван Петрович.

— Чего это вы там колдуете? — словно ничего не понимая, вмешался Иван Евдокимович.

— Да вот, хозяин угостить хочет охоткой, — не дав сказать Астафьеву, выпалил Иван Петрович. — Говорит: обидим его и весь район, ежели на ночном не постоим.

— Обычаи каждого района, конечно, надо уважать, — согласился академик и вихляющей походкой зачем-то направился ко второму столу, рассматривая там кипу газет.

Аким Морев засмеялся:

— Ну, что ж, давайте заедем, что ли. А то ружья у нас с Иваном Евдокимовичем рассохнутся: столько времени лежат без дела.

— И поехали! И поехали, — подхватил Иван Петрович.

— Да ведь на вашей-то вряд ли туда доберешься: по солончакам да по топям? — с сомнением проговорил Астафьев. — Может, на нашей — на «газике», да грузовую еще прихватим.

— Фю-ю, — свистнул Иван Петрович, боясь, как бы Аким Морев не согласился на такое предложение. — Там, где «газик» проскочит, «Победа» перелетит, как птица. Айда, пошли, товарищи. Засветло надо местечки подобрать.

Заскочили за ружьем к Астафьеву, и две машины — «газик» впереди, «Победа» за ним — помчались на юг… Вскоре, переправившись через Дон, вырвавшись из Нижнедонского района, путники увидели перед собой необозримые степи.