Сергей Сартаков - Горный ветер. Не отдавай королеву. Медленный гавот

Ну так что же тогда? Завидно, что Фендотов у всех на виду, а твоя звезда уже не светит, как прежде?

Ты ведь тоже в Сибири был и депутатом, правда областного Совета, и членом обкома партии, и сиживал во всех президиумах. А вот теперь идешь по узенькой тропочке в потоке дачников, совершенно ничем не приметный, отличаясь от них разве только лишь тем, что у тебя в руке добротный кожаный портфель с блестящими медными замками, а у них плетеные авоськи и синтетические хозяйственные сумки. Опять по самой чистой совести, перед самим собой, нет ни малейшей зависти к Фендотову! Но если ты действительно что-то потерял, так не чины, звания и президиумы, а огромнейшую, интереснейшую жизнь, которая сопутствует этим званиям. Не стало поднимающего тебя чувства ответственности за доверие, которое нужно оправдать перед народом. Депутатские хлопоты и заботы о людях — совсем иные, иной душевной наполненности, чем хлопоты и заботы по должности заместителя директора завода. Общественная твоя деятельность, каждодневно открывающая новые горизонты, ах, насколько она теплее сердцу и желаннее, чем служба! И только служба. А вот большой общественной деятельности как раз теперь и не хватает…

Стрельцов поднял голову. Скажи пожалуйста! Задумался и чуть было не прошел сворот к своей даче. Забавно, но тут надежная примета: чья-то белая коза пасется на веревке, привязанная к колышку, вбитому в землю. Василий Алексеевич рассмеялся. Ему вдруг стала ясна причина душевной неустроенности и пасмурного настроения. Ну да, он ведь тоже сейчас как эта коза на веревке!

Все хорошо, все отлично для этой козы. Трава на лужайке отменная, сочная и разнообразная. Ошейник широкий и выложен изнутри суконкой, он не натирает на шее плешин. И довольно просторный, не душит, если коза натянет веревку. Заботятся о козе — что говорить, «начальство» у нее превосходное, шерсть вымыта, вычесана, а где могла бы и повиснуть безобразными клочьями — аккуратно подстрижена. И веревка не какая-нибудь завалящая дрянь, найденная среди чердачного хлама, — превосходная кунжутная веревка. Ну чего еще могла бы она себе пожелать? Что ей мешает?

Да веревка-то и мешает! Веревка точно определила круговую границу, за которую переступить уже никак невозможно.

— Ну что, коза, как живем? — спросил Стрельцов, остановясь.

Он знал, что коза — сладкоежка. Ее так вот, проходя мимо, прикармливали лакомствами многие дачные жители. Он тоже всегда припасал для нее что-нибудь вкусное: пряник, конфетку, кусок сахару. Больше всего коза любила зефир.

Для Риммы он сегодня купил большую коробку зефира. Дочь не обидится, если из этой коробки он угостит козу. Стрельцов опять рассмеялся. Не просто козу, а своего двойника…

Коза стояла, терпеливо ожидая, пока Стрельцов расстегнет портфель, вынет из него коробку, а из коробки приятное угощение. Стояла, блаженно вытянув гладенькую белую морду с черным блестящим носом, и ноздри у нее чуть-чуть подрагивали. Иногда она легонько постукивала копытом в землю.

— Ух, морда-то, морда какая счастливая! — услышал Стрельцов голос Мухалатова у себя за спиной. — А подсыпать бы ей, скажем, черного перцу. Вот морда вытянулась бы.

Стрельцов быстро повернулся. Откуда взялся здесь Мухалатов?

— И вы на это способны, Владимир Нилыч?

— Ну, особых способностей для этого не требуется, Василий Алексеевич, — лениво отозвался Мухалатов. — Дело, как говорится, чистой техники.

— Я не решился бы сказать, что такая техника — «чистая»!

— Каламбуром по каламбуру! Люблю. Однако сказано слишком серьезно. Извините, Василий Алексеевич, но, между прочим, вы почему-то перестали понимать самые простые шутки.

— Мне не хотелось бы предстать в роли козы, чтобы проверить на себе эту вашу шутку. Для меня и так очевидно, что ваша шутка, хотя и простая, все же очень жестокая.

— Ва-силий Алек-сеевич, — протянул Мухалатов, — у вас дурное настроение сегодня. Ну что козе, чихнет — и только. Не знаю, натянул бы я на самом деле этой козе «морду», но, ей-богу же, иногда хочется еще выкинуть какую-нибудь такую ребячью штучку. А вы на меня смотрите, словно я только и одержим такими идеями. Василий Алексеевич, это же совершенно побочный продукт моей мысли!

— Да, конечно, — согласился Стрельцов. И не смог скрыть раздражение. — Основной продукт у коровы молоко, но при этом, естественно, корова вырабатывает побочный продукт… для удобрения полей.

— А-а! — опять протянул Мухалатов. — Вы могли бы сказать и злее, взяв в пример не корову, а кошку, у которой этот побочный продукт является единственным и основным.