Исай Давыдов - Девушка моего друга

Вечером мы с Майком возвращаемся на электричке в Перово. Кира и Аллочка приготовили нам вкусный ужин. В душевой, которую устроил во дворе Майк, нас ждет подогревшаяся за день вода. Мы с Майком весело моемся, отфыркиваемся, шлепаем друг друга по спине и потом свежие, с еще не высохшими волосами, бежим в столовую.

После ужина Майк уходит к себе наверх заниматься.

Кира помогает тете Оле мыть посуду, а мы с Аллочкой выходим в палисадник, садимся рядом на скамейку и долго сидим молча. От усталости у меня ноет спина, болят руки и ноги, но все равно мне очень хорошо, очень приятно, потому что я сейчас отдыхаю, потому что кругом зелень и удивительная тишина, потому что рядом сидит очень красивая девочка Аллочка Жук.

Если бы ребята из нашего класса увидали меня сейчас на скамейке рядом с Аллочкой, они наверняка сказали бы, что я за ней бегаю, и стали бы меня дразнить. Да и сам я, будь здесь наши ребята, ни за что не сидел бы с Аллочкой рядом так спокойно. Я бы обязательно чем-нибудь задел ее, дернул за косы или даже стукнул. Но ребят наших поблизости нет, и мне совсем не хочется обижать Аллочку. Даже наоборот, мне очень хочется сказать ей что-нибудь такое приветливое, хорошее, но я никак не могу придумать, что сказать, и поэтому молчу.

Аллочка начинает говорить первой. Она рассказывает о музыкальной школе, в которой учится, об учителях, о своих подругах. Я тоже начинаю ей рассказывать о нашем классе, о том, как я и мой друг Борька воюем со старостой Женькой Верховым, который без конца бегает жаловаться учительнице и старается перессорить всех ребят в классе. Я так увлекаюсь, что даже не замечаю, как темнеет. Где-то вдали гремит электричка, и раздается ее протяжный, берущий за душу гудок. В соседнем доме заводят патефон, и до нас доносятся слова веселой песенки:

Тетя Оля открывает окно в палисадник и громко говорит:

— Сема, Аллочка, спать пора.

— Мы сейчас, — откликается Аллочка.

Но я чувствую, что уходить ей не хочется, и мне тоже не хочется уходить со скамейки, хотя уже и тянет спать и слипаются глаза.

Я думаю о том, как было бы хорошо, если бы мы с Аллочкой жили в одном доме или в соседних домах, или учились бы в одном классе, или хотя бы в одной школе. Я бы тогда, наверно, не побоялся насмешек ребят и дружил бы с Аллочкой.

Однако она живет в далеком от моего дома Молочном переулке, и увидеть я ее могу только у дяди Семена.

И я чувствую что-то вроде благодарности дяде Семену за то, что он подружился с Аллочкиным папой, и за то, что Аллочка гостит у него сейчас в Перово и наверняка будет гостить в Малаховке.

И вот снова лето, и снова я живу у дяди Семена, только уже не в Перово, а в Малаховке. Полдома в Перово продано. В Малаховке построен маленький домик, к двери которого ведут три высокие ступеньки без перил.

Нынешним летом мама хотела снимать для меня дачу, но дядя Семен отговорил ее.

Я помню, как еще весной дядя Семен сидел у нас в комнате, курил, жадно, глубоко затягиваясь, маленькие папироски и убеждал маму:

— Ну, зачем тебе снимать где-то у чужих людей дачу, оставлять ребенка с домработницей, волноваться, мотаться взад-вперед? Разве Семе плохо будет у нас?

Разве он когда-нибудь на нас обижался?

Дядя Семен перевел на меня взгляд своих усталых выпуклых глаз и вдруг как-то жалко, заискивающе улыбнулся.

Я отрицательно помотал головой: нет, я никогда не обижался на дядю Семена. Мне очень хочется к нему на дачу. Я бы стал помогать ему. И потом, может быть, туда приедет Аллочка?..

Мама, наверно, поняла, что мне хочется в Малаховку, и согласилась. И тут же решила отпустить нашу домработницу Ксеню на все лето в отпуск.

И едва только она сказала это, как я заметил, что у дяди Семена изменилось лицо. Из какого-то жалкого, просящего оно стало решительным, строгим. На впалых щеках дяди Семена быстро задвигались крупные желваки.

Закурив новую папиросу и отвернувшись к окну, он глухо спросил:

— Ты, наверно, уже… собрала деньги для дачи?

— Да… — ответила мама.

— Не сможешь ли дать их пока мне?… Я бы сделал террасу… А потом рассчитаемся… Свои же люди… Все равно, когда я построю большой дом, все вы будете летом жить у меня…

Мама как-то растерянно, даже испуганно согласилась:

— Да-да, конечно, Сема!.. Я их тебе дам… Если хочешь, прямо сегодня. Вот пойдем, я сниму с книжки и отдам тебе…