Исай Давыдов - Девушка моего друга

Честно говоря, мы учились тогда кое-как. Шла война. В переполненной эвакуированными Алма-Ате было голодно. И мы голодные ходили в школу и думали на уроках ’о том, что бы поесть, и нередко убегали с занятий в очередь за повидлом, которое иногда давали без карточек в палатке на ближнем углу.

Мы могли убежать с любого урока. Только не с истории. Потому что у Маргариты Николаевны уроки всегда были интересные. Даже веселые. Она почти на каждом из них рассказывала какой-нибудь примечательный исторический случай. А иногда — два или три случая. И поэтому мы внимательно слушали ее. В учебниках не было этих случаев.

Особенно она любила рассказывать про всех Маргарит, какие только встречались в курсе истории средних веков, — и про Маргариту Наваррскую, которая написала «Гептамерон» в духе «Декамерона» (а «Декамерон»-то мы уже знали!), и про Маргариту Датскую, которая умудрилась стать королевой Дании, Норвегии и Швеции, вместе взятых, и про Маргариту Французскую, после свадьбы которой в Париже была знаменитая Варфоломеевская ночь — резня гугенотов, и еще про всяких других Маргарит: Пармскую, Австрийскую, Анжуйскую…

Но особенно запомнилась нам та Маргарита, которая сбежала из монастыря и стала женой Дольчино, вождя крестьянского восстания в Италии. Раскрыв рот, наши девчонки слушали о подвигах отряда крестьянок, которым она руководила. И кто-то даже заплакал, когда учительница рассказала, как заживо сожгли эту Маргариту на глазах мужа.

Каждую новую Маргариту наш класс встречал веселым оживлением.

— Опять Маргарита! — громко говорил самый великовозрастный наш ученик, здоровенный рыжий верзила Генка Лугов. — И откуда только они берутся?

— История без Маргарит не обходится! — улыбаясь, отвечала ему наша учительница и, откинув со лба черную прядь, продолжала урок.

Как-то после рассказа об очередной средневековой Маргарите Генка Лугов спросил:

— А вы тоже надеетесь войти в историю, Маргарита Николаевна?

Наша учительница улыбнулась, развела руками.

— Только вместе с вами, ребята! — сказала она. — С вами-то я обязательно в историю войду… В какую-нибудь историю, но войду!..

Мы поняли. И посмеялись. Потому что совсем недавно у нас действительно была одна «история». Мы всем классом избили трех «ремесленников», которые после уроков, в темноте, приставали к нашим девчатам. Эту драку увидел и прекратил директор. И Маргарите Николаевне, кажется, из-за этого влетело. Но она особенно не ругала нас. Просто вот так иногда «подковыривала».

Мы почти ничего не знали о ее жизни. Мы знали только то, что в Алма-Ату она попала из Белоруссии с волной беженцев. А у нас полкласса были эвакуированные.

Мы знали, что такое бросить свой дом и очутиться в незнакомом, переполненном беженцами городе. Поэтому даже после уроков, по дороге домой, наши ребята ни о чем не расспрашивали Маргариту Николаевну. Мы, а общем, представляли себе, как она может жить.

Она была очень занята в школе. У нее были классы, которые занимались во всех трех сменах. У нее было очень много общественных дел. Нам казалось, что Маргарита Николаевна каждый день приходит в школу рано утром и уходит поздно вечером. И поэтому мы страшно удивились, когда летом, после экзамена по истории, она собрала нас в кучу и сказала, что прощается с нами, что она окончила курсы радистов и уезжает на фронт.

Когда наша учительница успела закончить эти курсы? Она ведь все время проводила в школе!.. Неужели по воскресеньям, вместо того чтобы отдыхать, она училась на радистку?..

Но думать над этим долго мы не могли — слишком сильно завидовали ей, чтобы серьезно думать о чем-то другом.

Мы всем классом проводили ее в тот день до дома.

Девчонки даже поплакали на прощанье. А Маргарита Николаевна обещала с осени писать нам письма. На школу. Для всего класса.

Я так и не дождался ее писем. В августе маму вызвали в Москву, и мы получили пропуск. Я уже думал, что никогда больше ничего не узнаю про Маргариту Николаевну, как вдруг встретил ее сентябрьским днем в Москве, на Арбате — прямо столкнулся с ней нос к носу.

Она была в военной форме. На ее плечах были зеленые полевые погоны с маленькой звездочкой младшего лейтенанта. На пышных черных волосах лихо сидела новенькая пилотка. Маргарита Николаевна шла неторопливо и глядела по сторонам. И очень обрадовалась мне.

— Я только сегодня утром попала в Москву, — сказала она, когда мы поздоровались. — А ночью улетаю на задание. И вот решила побродить. Просто так. В музеях я до войны была… И сейчас там все равно самого ценного нет… А города почти не знаю…