Геннадий Красильников - Старый дом (сборник)

По дорогам уже нельзя пройти, на каждом шагу оступаешься. В такое время редко кто соберется в дальнюю дорогу. Если выпадает нужда идти в соседнюю деревню, приходится выходить рано утром, по заморозку. Зато в конторе с утра до вечера толпится народ, без передышки звонит телефон: председатель, счетовод, бригадир, почтальон — все звонят в Акташ. Что ж делать — весна…

Весна… В голых еще ветвях деревьев играет шальной ветерок. Цветы на подоконниках осторожно выпускают зеленые листочки. На тополях шумно кричат воробьи. А надоест ссориться — все разом, будто сговорившись, спускаются на дорогу, роются в мокром навозе. И снова затевают жестокие драки. Шум воробьиного базара слышен во всем Акагурте, и только звон железа в кузнице перекрывает его: это Бабкин Семен отбивает лемеха. Жон-жон! Жон-жон! — раздается над Акагуртом, разносится над рекой.

Река еще скована льдом. Талая вода сбежала по Глейбамалу вниз и разлилась по льду, затопила прибрежные ключи. Многие в Акагурте носили воду из этих ключей для питья, для скотины. Хорошо, что в деревне есть несколько колодцев, а то люди остались бы без питьевой воды.

У своего колодца, в огороде, Зоя встретила соседку Марью.

— Наш ключ водой залило, придется, Зоя, из вашего колодца носить, — просительно сказала Марья.

Зоя наполнила свои ведра и отставила их в сторону. Если женщины в Акагурте встретятся у колодца, не так-то скоро разойдутся. Иногда, забыв, зачем пришли, болтают и час, и другой. У колодца услышишь самые свежие новости, нередко тут же и придуманные.

— Кажется, кто-то у тебя ночевал, Марья? Мимоходом заметила, да не узнала. Показалось, будто нездешний человек.

— Э-э, то агроном новый, говорит, к нам послали, в колхоз. Одну ночь ночевала, просится на квартиру.

— Замужем или одна? Показалось, будто молоденькая еще…

За полчаса Зоя выпытала о новой квартирантке все, что знала соседка. Оказалось, что агронома зовут Галей, она незамужняя, приехала издалека, сразу после учебы, с двумя чемоданами. Видно, надолго…

— Пусть живет, места в доме хватит. Одной-то мне скучно, — закончила Марья свой рассказ.

Новость эту Зоя сразу рассказала Макару.

— Знаю, — неохотно ответил Макар, — заходила в контору. Слышно, около тыщи будет получать деньгами.

Зоя прямо рот раскрыла: тысячу рублей!

И это — какой-то девчонке…

Зоя набросилась на мужа:

— Что же ты, ходишь в правление, а ничего не видишь! Не мог привести ее к нам? Место уж нашли бы.

Небось и за квартиру бы платила… У нас ведь в десять раз чище! Да разве человек с такими деньгами станет жить у Марьи?

На другой день Зоя долго стояла у окна, зорко посматривая на соседский двор. Увидев, что Марья пошла за водой, она быстро опорожнила свои ведра и чуть не бегом кинулась к колодцу.

— Должно, квартирантку чаем угощаешь, Марья?

— Да что ты! — засмеялась соседка. — Полы она задумала мыть. До чего старательная: всю посуду перемыла, цветы по-своему расставила, а сама все поет, поет… По-нашему может говорить, семья ихняя долго с удмуртами жила.

Зоя поджала губы, осуждающе заговорила:

— Чего ж ей не петь, коли такую кучу денег будет получать! А за что? Попробовала бы поработать, как мы работаем, тогда бы запела!

По лицу Марьи поняла, что начала не так, изменила тон:

— Понравится ли ей здесь? Надо бы подыскать ей чистую квартиру. В деревне нашлась бы…

Но Марья сразу поняла, откуда ветер подул.

— Сказала, что никуда от меня не уйдет. И то, не хуже людей живем. У нас все… своими руками заработано!

И даже не наполнив ведра, взяла коромысла и быстро пошла прочь от колодца.

Когда Макар вернулся вечером с работы, Зоя заставила его запереть колодец на замок. Зоя видела, как Марья еще раз пришла к колодцу, увидела замок, плюнула и ушла. Зоя злорадно наблюдала за ней из окна.

На следующий день Зоя, как всегда, работала на ферме. Она насыпала курам корм, подмела насесты и пол, собрала яйца из специально сделанных ящиков. Весной куры стали нестись лучше. С утра до вечера кудахчут, с непривычки оглохнуть можно. Почувствовав тепло, и петухи кричат во все горло. Зимой многие из них отморозили гребешки, но это не мешает им сейчас драться друг с другом. Не успеешь оглянуться — они уже сцепились.

— Кыш, шайтаны! — Зоя бежит к драчунам и разнимает их. — Хорошо еще — зимой не подохли, выжили к весне, поганцы!..

Параску, помощницу, с фермы взяли, теперь она ходит с другими женщинами на поле.

Она, видно, ничуть не жалеет, что ушла, а людям рассказывает, будто Кабышева не чиста на руку. Бесстыжая! Сначала поймай, потом говори: не пойманный — не вор. Да и кто поверит, что Зоя Кабышева таскает с фермы яйца — у нее своих кур полный двор. Да какие куры! И если колхозные куры несутся через день, то разве она виновата? Или ее могут упрекнуть, что собирает остатки корма и уносит домой? Да разве мало пропадает корма, валяется под ногами? Скоро и навоз свой будут жалеть?