Пётр Лебеденко - Льды уходят в океан

— Не решаешься, Думин? — спросил Костя.

— Почему не решаюсь? — Думин протянул свои огромные ладони. — Я этими руками наварил столько, что дай бог каждому… Дай бог каждому! — повысил он голос и посмотрел на Харитона. — И еще наварю. — Он помолчал, шумно вздохнул и продолжал: — Деньги, конечное дело, нужны каждому человеку. Я тоже люблю заработать. Но если бы мне сказали: «Вот что, Климентий, бери автоген и давай кромсай вон тот новенький траулер, что только вчера спустили на воду, а мы тебе за это — миллион рублей!», я бы этими руками перво-наперво раскромсал башку тому, кто мне такое предложил бы. Ясно? Пошли, братцы. Пошли, Харитон, будь и ты хоть раз настоящим человеком.

Харитон только мельком взглянул на Думина, подскочил к Марку, уставился на него злыми глазами.

— Это ты, — запальчиво крикнул он, — это ты взбаламутил! Чего ты от нас хочешь, а? Чего тебе надо? Ты знаешь, чем все это пахнет? Таких типов, знаешь, как надо — вот! — Он быстро положил ноготь на ноготь и сделал движение, будто что-то раздавил. — Понял?

Марк молча оттолкнул его рукой и первым направился к конторе. За ним пошли все остальные. Тогда Харитон забежал вперед и, заглядывая в глаза поочередно Думину, Косте, Андреичу и Димке Баклану, затараторил:

— Братцы, подождите, братцы! Он же сказал, что накинет на расценки. Ну? Давайте скажем, чтобы в двойном размере. Он согласится. Слышите, братцы?

Думин остановился, взял Харитона за ворот комбинезона, встряхнул, затем легко приподнял и снова опустил на землю.

— Слушай ты, братец! До каких пор ты будешь путаться тут под ногами? Или ждешь, пока я из тебя душу вытряхну? Ну-ка! — кши! Шелудивая одноклетошная!

В кабинет к Борисову вошла секретарша.

— У меня там люди, Василий Ильич. Сварщики. Шесть человек. Можно к вам? — сказала она.

Борисов поморщился.

— Просите.

Когда они вошли, Борисов встал из-за стола и гостеприимным жестом хозяина указал на диван и стулья:

— Прошу садиться, товарищи.

Однако никто не сел. Плотно сгрудились у стола и все, кроме Харитона, положили перед Борисовым заявления. Борисов взглянул на них, чуть улыбаясь, сказал:

— Вас шестеро, а заявлений пять… Почему?

Харитон протиснулся вперед, доложил:

— Я не писал, Василий Ильич. Я в корне не поддерживаю. Имейте это в виду. Я остаюсь.

— Буду иметь в виду.

Борисов был, как всегда, спокоен и, кажется, даже весел. Он взял со стола одно из заявлений, надел очки, стал читать вслух:

— «От сварщика-докера Климентия Думина. Начальнику цеха. Мне двадцать шесть лет. Из них восемь я работаю сварщиком. Как-то я подсчитал — и получилась такая картина: оказывается, я проработал на сварке почти двадцать тысяч часов! Категорически вам заявляю, что все двадцать тысяч часов работал с пользой для дела, последние же двадцать два часа, работая на ненужной барже, я фактически выкинул коту под хвост. Так я не согласен, потому что так мне не интересно жить. Прошу рассчитать меня по моему собственному желанию и убеждению. К сему — Климентий Думин». Да-а! — держа бумажку в руке, Борисов опустился на стул. — Вы знатный человек, Климентий Думин.

Никто не понял, иронически говорит Борисов или серьезно. На Думина он смотрел внимательно и, кажется, тепло.

— Правильно, товарищ начальник, — подтвердил Думин. — Каждый докер — человек знатный. И я в том числе.

Борисов несколько раз утвердительно качнул головой, видимо соглашаясь с Думиным. Потом взял еще одно заявление и так же вслух прочитал:

— «От К. Байкина. Прошу меня уволить в связи с переходом на другое предприятие. Мотивы: я не заводная игрушка, чтобы мной играться. К. Байкин».

Прочитав все заявления, Борисов надолго задумался. Сварщики стояли молча, выжидая. Наконец он сказал:

— И вы полагаете, что с вашим уходом доки перестанут существовать?

Ответил Марк:

— Нет, почему же? Остаются ведь Беседин и Харитон Езерский, наверно, к вам придут и другие Харитоны.

— Вы очень горячий, Талалин! — заметил Борисов. — И не думаете о последствиях того, что делаете…

— Не горячий он, а рисуется! — не выдержал Харитон. — Корчит из себя искателя правды. Вы знаете, от кого весь сыр-бор загорелся, Василий Ильич? От него! Если б не он…

— А почему вы не подали заявление вместе со всеми, Езерский? — неожиданно спросил Борисов.

— Я?.. — Езерский не сразу нашелся, что ответить. — Я?

— Да, вы.

— Я не дурак, Василий Ильич, — Харитон насмешливо посмотрел на Марка и повторил: — Я не дурак, чтобы лезть не в свое дело. Я знаю, чем это пахнет. Мне сказано: на баржу, в затон, я — айда на баржу. Скажут: сваривай ржавые гвозди — буду сваривать. А что? Деньги платят? Платят. В нашей стране за всякую работу платят… А что сваривать — начальству виднее. Правильно я говорю, Василий Ильич?