Пётр Лебеденко - Льды уходят в океан

— Не сердись, Харитон, — кричал Марк у него над ухом. — Лайнер будет возить грузы во Вьетнам. Все должно быть на уровне.

— Во Вьетнам! Врете, что во Вьетнам. На сознательности играете. К черту!..

Струи дождя стекали по его лицу, лицо у него было измученное до крайности, и Марку казалось, что не струи дождя текут у него по щекам, а слезы.

Внезапно шквал ветра ударил в борт лайнера, швырнул Харитона на скользкие доски. Обрушившийся на него поток воды рванул его и потащил в сторону, к самому краю настила. Ему удалось уцепиться руками за веревку, но удержаться на досках он не смог, поток мгновенно сбросил его вниз, и, повиснув на руках, Харитон закричал:

— Марк!

Марк кинулся к нему, успел подхватить его под руки, и, чувствуя, как сам скользит по мокрым доскам, стал подтаскивать Харитона к настилу. Однако уже через секундудругую понял, что ничего сделать не сможет. Он совсем ослабел, у него не было сил даже для того, чтобы просто удержать Харитона, а уж поднять его — об этом нечего и думать.

Марк, приподняв голову, крикнул:

— Думин! Димка!

Внизу ревела река, исступленно выл ветер, раскаты грома оглушали землю. Кто в этой кутерьме мог чтонибудь услышать? Крик Марка долетел только до Езерского, и он оцепенел от страха: значит, Марк сам не сможет ему помочь, значит, конец. Он или разобьется, или мгновенно пойдет ко дну, не успев даже опомниться.

Марк опять позвал на помощь, и опять никто не откликнулся. Марк понимал: Езерский, как и все, измотался и у него совсем не осталось сил, но в то же время Марка бесила его безвольность. Чего он висит, как мешок, почему не попытается подтянуться хотя бы на несколько сантиметров? Тогда, может быть, и удалось бы что-нибудь сделать.

— Я не могу держаться, — услышал он будто из преисподней. — Марк, не бросай меня…

Снова на них обрушился поток воды, Харитон захлебнулся, Марк почувствовал, как он судорожно закашлялся и, кажется, отпустил веревку.

— Хватайся за меня! — кричал Марк. — Хватайся за шею.

Он уже свесился почти наполовину и скользил все дальше. «Я не брошу его, — думал Марк. — Может, какнибудь выберемся оттуда вдвоем. Вот только бы упасть вниз ногами и не удариться о борт головой… Или попытаться еще раз позвать на помощь?»

Он сказал:

— Давай крикнем вместе, сразу…

Они еще не кончили кричать, когда Марк увидел Димку Баклана и Думина. Димка бежал первым, за ним, втянув голову в плечи, скользя и оступаясь, бежал Думин, Димка упал на ноги Марка. Придавил их к настилу, руками уцепился за его плечи…

Харитона била дрожь. Он ошалело смотрел на Марка, на Димку и Думина, пытался что-то сказать, но только глотал слова и боязливо прислушивался к реву реки.

— Шок, — заметил Димка. — Это бывает. — И Марку: — Тебя ищет Смайдов.

По штормтрапу они взобрались на палубу и там увидели Смайдова.

Петр Константинович стоял рядом с Нгуан Ван Мином, а у борта, не обращая никакого внимания на потоки воды, сидели, прижавшись друг к другу, Андреич и Костя Байкин. Сидели и спали.

Смайдов, подойдя к Марку, сказал:

— Вон в том салоне приготовили ужин. Пойдемте все туда.

Думин растолкал Байкина и Андреича и повел их в салон. Вслед за ними пошли Харитон и Димка. Марк, Смайдов и Нгуан Ван Мин на минуту задержались на палубе.

— Я вижу, — сказал Смайдов, — что сил у людей уже нет. Что же делать?

— Работы еще часа на четыре. — Марк на секунду закрыл глаза, и все перед ним поплыло. Он опять подумал: «Что-то со мной Все-таки неладное». Потом пересилил себя и сказал Смайдову: — Хорошо было бы, если бы товарищ Нгуан во время ужина поговорил со сварщиками. О Вьетнаме… Они все знают, но сейчас… Вы понимаете, Петр Константинович?

— Да. Понимаю. Мы с товарищем Нгуаном тоже об этом думали…

Нгуан Ван Мин хорошо знал русских людей: московский университет, практика — не один пуд соли съел вот с такими парнями, — и все же часто советские люди, с которыми ему доводилось встречаться, оказывались для него загадкой, разгадать которую не всегда удавалось.

Он никогда не переставал удивляться их мужеству, душевной твердости и сердечной мягкости, не переставал восхищаться той неистребимой энергией, которая была неотъемлемой частью не одного человека, а всего народа…

Кто-то, кажется Андреич, уронил голову на стол, ударился лбом и ошалело вскочил. Потом, виновато посмотрев на Смайдова и Нгуан Ван Мина, снова сел.

Нгуан Ван Мин взглянул на Смайдова с таким видом, точно хотел сказать: «Ничего не получится…»