Нотэ Лурье - Судьба Лии

Ранним июньским утром ко мне на дачу неожиданно приехал Анатолий Большаков, уже немолодой поэт. По тому, как он торопливо вытащил из кармана измятую пачку сигарет, хотя недавно бросил курить и очень этим гордился, по сосредоточенному взгляду, насупленным бровям я понял: он чем-то озабочен — и повел его к себе на веранду.

Внизу лежало море — сверкающая огненная чаша, а со стороны сада веранда была густо увита виноградом. Этот живописный уголок и бокал выдержанного домашнего вина должны были бы вернуть моему другу его обычное благодушное настроение.

Но он, отодвинув бокал, негромко промолвил:

— Я хочу поделиться с вами… — Он замолчал, потом решительно договорил: — Хочу рассказать нечто для меня очень важное.

— Мы здесь совершенно одни, никто нам не помешает. Я слушаю вас, Анатолий Александрович.

И Большаков не спеша заговорил:

— Месяца два тому назад хмурым, дождливым днем я возвращался с Большого Фонтана в город. Спешил в издательство, чтобы вовремя сдать рукопись нового сборника. Автобус, как всегда, был переполнен. Хлестал дождь. Прижатый к окну, я не без труда раскрыл папку и еще раз просмотрел стихотворение, которое мне очень нравилось, но не вызывало особого восторга редактора. Нет, все было на месте, все было как надо, и я захлопнул папку.

— Простите, могу ли я к вам обратиться? — услышал я приятный голос женщины и взглянул на нее. Это была немолодая, но еще очень привлекательная блондинка с глубокими серыми глазами. — Я все ждала, пока вы кончите читать, — спокойно продолжала она, поправляя тонкими пальцами русую прядь волос, упавшую ей на щеку.

Я все еще был поглощен мысленным спором с редактором и не сразу сообразил, что этой женщине нужно. Но на всякий случай поощряюще кивнул.

— Скажите, ваша фамилия… Большаков? — спросила она несмело.

— Да.

— Анатолий Александрович?! Значит, я не ошиблась?! — сказала она, как будто и сама этому удивляясь.

— Вы меня знаете? Откуда? — с любопытством спросил я.

Она замялась, но потом, словно что-то решив для себя, полушутя ответила:

— Я утащила из разбитой витрины вашу фотографию. Это было в начале войны.

— Зачем вам понадобилась моя фотография? — удивился я.

— Не мне понадобилась. Моей подруге… Она меня очень просила.

— Как зовут вашуподругу?

— Какое это имеет значение. Бы ее, наверное, уже не помните.

— Пока на память свою не жалуюсь. Прошу вас, скажите, кто же она, ваша подруга?

— Ее зовут… Лия.

— Вайнберг?

— Да.

Я был потрясен. Вдруг, совершенно неожиданно от чужого человека я услышал дорогое мне имя…

— Где она? Что вы знаете о ней? — Я старался, чтобы мой голос звучал спокойно и ровно.

Моя попутчица опустила глаза и как-то странно, с оттенком грусти взглянула на меня.

— Ради бога, что с Лией?

Ей явно не хотелось отвечать, и я понял: с Лией случилось что-то страшное.

— Что же вы молчите?! Я ведь прошу вас…

— Лучше бы вы не спрашивали. — Она прикусила губу и посмотрела в окно.

Автобус подходил к вокзалу.

— Вы должны мне все рассказать, — настаивал я. — Прошу вас.

— Сейчас я все равно не могу. — Она поднялась. — Тороплюсь на вокзал. Брат уезжает, надо проводить.

— Когда же мы увидимся, когда продолжим разговор? — боясь не услышать ответа, я протискивался за ней к выходу. — Завтра?.. Завтра вы сможете?

— Смогу.

— Где?

— Здесь, на автобусной остановке. В это же время…

Так и не доехав до нужной мне остановки, я сошел с автобуса и пошел пешком. Нужно было хоть немного справиться с нахлынувшими воспоминаниями. Дождь перестал, и я, озабоченный, шел вдоль свежеумытой улицы. Потом долго бродил по скверу, а когда наконец оказался возле издательства, то дверь была закрыта. Рабочий день давно кончился.

Домой я пришел поздно, но никак не мог уснуть. Перед моими глазами была Лия, такая, какой я увидел ее в первый раз, когда она со скрипкой стояла на летней эстраде Приморского парка. Ей долго аплодировали. Лия кланялась, и ее тугие черные косы почти касались земли. Эта тоненькая девушка в скромной батистовой блузке покорила всех.

Я должен был выступать после Лии. Очевидно, в тот раз я читал стихи лучше, чем когда-либо.

С концерта мы ушли уже вместе. Я и Лия. По крутому склону спустились к морю и долго бродили по берегу. Большая оранжевая луна повисла над самой водой. И море, там, вдали, было бесконечной золотой равниной.

Скала, на которую мы взобрались, была еще теплой, и к ней тихо ласкалась ночная волна.