Василий Дюбин - Анка

«Медуза» вывела баркасы из залива на буксире. Там, за песчаной косой, баркасы вскинули паруса и пошли за «Медузой», покачиваясь на белогривых бурунах вспененного моря.

Сейнеры шли с такой быстротой, что расстояние между головным судном флотилии и «Медузой» заметно для глаза сокращалось. Наконец «Медуза» остановилась. Закачались на волнах баркасы, приветливо помахивая парусами. Остановилась и колонна сейнеров.

Встреча мотобота и баркасов с флотилией сейнеров произошла в километре от Косы, поэтому и не было слышно ликующих голосов. Но зато все видели с берега, как на сейнерах, на «Медузе» и на баркасах рыбаки подбрасывали в воздух кепки, фуражки и клеенчатые шляпы. Это была такая торжественная и волнующая минута, что и на берегу замельтешили в воздухе мужские и женские головные уборы и ликующий гул людских голосов поднялся над взморьем.

«Медуза» развернулась и легла обратным курсом. Флотилия сейнеров малым ходом шла ей в кильватер. Баркасы разбились на две группы и, раскачиваясь на перекатных бурунах, сопровождали флотилию почетным эскортом.

Людская волна хлынула с пригорка вниз, когда «Медуза» первой вошла в залив.

— Мотобот в роли лоцмана, заметил Жуков.

— Выходит, так, — улыбнулся Васильев.

И только сдержанный Кавун молча дергал себя за длинный висячий ус, не отрывая от флотилии сейнеров сияющих радостью глаз.

За «Медузой» вошел в залив головной сейнер «Мариуполь», За ним последовали «Темрюк», «Ахтарск» и «Таганрог». Головной сейнер и «Медуза» пришвартовались к пирсу с разных сторон одновременно. Через несколько минут причалили и остальные сейнеры, стали у пирса на прикол.

Когда Панюхай важно сошел с «Медузы», Дарья помахала ему платком.

— Привет Кузьмичу, отважному адмиралу бронзокосского флота!

Взрыв хохота прокатился по пирсу.

— Сатана языкастая, язви тебя белуга, — огрызнулся Панюхай. — Ты на рангу гляди, слепота куриная, а потом и величай по чину-званью. Я покедова контра-адмирал! — и поспешил на сейнер «Мариуполь», куда уже всходили по трапу Кавун, Васильев и Жуков.

Киля Охрименко, увидев Проньку на палубе «Темрюка», бросилась к нему.

— Ну, как? — нетерпеливо спросил Пронька.

— Радистка! — выпалила Киля. — Вот документ.

— Ах, ты, морячка моя сухопутная! Идем… посмотришь наш сейнер. — В штурвальной он обнял Килю и крепко поцеловал.

С пирса донесся веселый раскатистый смех. Пронька невольно обернулся и смутился… Только теперь он вспомнил, что штурвальная застеклена с трех сторон и с пирса видно все, что в ней происходит.

Инженер-механик доложил Кавуну о благополучном прибытии флотилии.

— Добре, добре, — махнул рукой Кавун. — Ну, як човны, гарни?

— Гарни, Юхим Тарасович. Восьмибалльный шторм на Черном море выдержали. Моторы, что звери, в сто пятьдесят лошадиных сил каждый.

— А хлопцы?

— И хлопцы гарни.

— В триста белужьих сил! — вставил Сашка.

— Да ты за десять акул потягнешь, — засмеялся Кавун, тряся двойным подбородком. — Жинка тоби, чертяке, потрибна.

— Женюсь, Юхим Тарасович.

— Э-э-э… — безнадежно махнул рукой Кавун.

— Клянусь своей неугасимой люлькой, — и он выпустил изо рта такое облако едкого дыма, что Кавун и Васильев отвернулись от него. — Уже и невеста есть.

— Добре. Показуйте нам ваш швыдкий човен… А де ж мий замполит и секретарь райкому?

— Орлов и Жуков сейнер осматривают.

— А Кузьмич? Контр-адмирал флота?

— С ними, — ответил инженер-механик.

— Пишлы и мы…

Начальство интересовало все: и штурвальная, и радиорубка, и трюм, и крановое приспособление для поднятия грузов из воды на палубу, кубрик, камбуз, машинное отделение…

Осмотром сейнера все остались довольны. Жуков сказал:

— Замечательное судно! Это корабль в миниатюре. А что, Григорий, — обернулся Жуков к Васильеву, — нам бы пару таких богатырей-скороходов в тридцатом году, а?

— Тогда мы и мечтать не смели о таком счастье.

— Нет, — не согласился Жуков, — мечтали.

— А выезжали на бабайках и веслах. Хребтина трещала. Штормы турсучили нас.

— Мечтали и верили, — продолжал Жуков. — Верили и надеялись. Вот и сбылись наши мечты. Оправдались надежды. — И еще раз похвалил: — Отличное судно!

Панюхай толкал Орлова кулаками в спину, просил:

— Кажи, зятек, капрон. Кажи…

— Сейчас, отец… Ну, товарищи, порадую и я вас одной вещью. Посмотрите, какой роскошью снабжает государство наших рыбаков, — и он распаковал один тюк.

У Панюхая от изумления глаза разбежались… Он осторожно брал в руки капроновую сеть, дул на нее, с восхищением восклицал: