Михаил Жигжитов: Тропа Самагира

Оська оставил понягу и ружье на тропе, тихонько подошел к двери, приоткрыл и обмер: возле очага лежала Чимита.

— Чимита, что с тобой?!

Девушка застонала.

Оська вскочил в чум, бережно перенес ее на постель.

— Чимита, Чимита! Не давайся злым духам! Я сейчас притащу эмчи-бабая.

Он ворвался в хибарку эмчи, закричал с порога:

— Бабай, злой дух душит Чимиту! Иди скорей!

— Не могу, сынок, ноги отказали… Припадок у нее однако… Пройдет… Где она лежит-то?

— У меня в чуме.

— Иди, уложи ее… э-э-э… на постель. Расстегни ворот, чтоб легче дышала… Э-э-э, пройдет.

В три оленьих прыжка Оська оказался в чуме, наклонился над Чимитой и остановился в нерешительности. Притронулся грубыми пальцами к круглым серебряным пуговицам, отдернул руку. Потом решительно расстегнул все пуговки, распахнул ворот у шубы, у халата и замер: изумленно глядел на голое девичье тело.

— О Мани! Каких дочерей ты даешь мужикам! — словно молитву прошептал Оська. — Недаром злой дух вселился в такое тело… Он тоже не дурак.

Чимита словно спала, только лицо ее было искажено болью, по телу пробегала дрожь.

— Ох, беспутный Оська, девку заморозил, — выругал себя тунгус, быстро разжег очаг. В полутемном чуме стало светлей и уютней. Не оттого ли, что в нем появилась женщина?

Оська взял деревянное ведро, побежал за водой, зачерпнул из ключа, и скорее обратно. «Очухается Чимита, может, и поговорит со мной».

Уже с порога заметил пустую постель.

— Ушла ведь, а… Устыдилась… Грудь ей мужик оголил, — с досадой пожаловался он угрюмому чуму.

Оськин чум сразу вроде сморщился, почернел, стал холодным и неуютным.

Вечером Оська зашел к соседу.

— Бабай, смотри, каким промыслом одарили меня духи — хозяева Баян-Ула.

Старик бережно взял дорогой мех чернобурки, долго качал головой, причмокивая. Нюхал, подносил мех к подслеповатым глазам, прижимал к дряблым щекам.

У очага сидела Чимита и шила рукавицы из мягкой, выделанной, задымленной овечьей шкуры.

«Шкуру-то выдымила, добро, — рукавицы мокра не будут бояться… Мужичьи рукавицы-то, кому же шьешь?.. Эмчи-бабаю? Зачем они ему?»

— Э-э-э, много денег даст купец. Э-э-э, забогатеешь, Оська… Муки купишь, соли, свинцу, пороху… Чай, сахар… На рубаху тоже надо, — пересчитывал старый эмчи, чего надобно охотнику. — Однако, ты, Оська, шибко большой охотник. Тебе добрую бабу надо… Радость в твоем чуме гнездиться будет… Злые духи с тропы уйдут.

— Спасибо, бабай, за пожелание. Где же бабу-то взять?

Старик то ли не расслышал, то ли пропустил мимо ушей.

— Белок-то, поди, куля два наберется… Э-э, тебе надо взять у нас быка… Был бы конь, тот быстрее на ногу. Да ничего, тихий воз на горе будет. Возьми, возьми, сынок, быка.

— Спасибо, бабай, быка, однако, не возьму.

— Пошто?! — тревожно поднял на него старик белесые глаза.

Оська краешком глаза заметил, как Чимита перестала шить.

— Пойду искать Ленина.

— А он кто такой?

— Миколку-царя прогнал, теперь на его скамейке сидит. Антон-то, дружок мой, шибко знает его… Вместе воевали против Миколки. Антоха-то в каменный Миколкин чум стрелял. Окошки разбил, дверь вышиб, зашел в чум и Миколку поборол.

— Зачем тебе Ленин нужен? Он с тобой и баить не будет.

— Будет со мной баить. Антоха сказал, что все идут к Ленину, и он со всеми баит, помогает беднякам. Антоха врать не станет…

— Не знаю, сынок… — старик махнул рукой. — А ты, Оська, чего беднишься-то? Чего еще надо охотнику?

— Хороший сосед у Оськи, богата тайга Баян-Ула, ко нет соболя. Соболь нужен. Без соболя тайга не тайга и охота не охота. Здесь есть добрый эмчи-бабай, заботливая Чимита, но нет соболя.

— А Ленин-то откуда возьмет тебе собольков?

— Ты же сам, эмчи-бабай, сказал, почему, мол, я не принес в поняге живых соболей? Буду просить Ленина, пусть разрешит поймать живых соболей у Малютки-Марикан и выпустить в Баян-Уле… Приплод дадут, уживутся здесь.

— Уживутся, это уж точно. Корма здесь в избытке. Чего соболю не жить!

Чимита отложила шитье, надела шубу и вышла из дома.

«Дает знать, чтоб я уходил», — подумал Оська.

— Ждет теленочка от своей любимицы-коровы, — сообщил старик.

— А-а… Я подумал… Она меня… Значит, молоко свежее пить будем?

— Молочка-то бурхан послал, попьем. Мне радостно, сынок, что Чимита перестала чуждаться тебя. Замечаю, когда ты подолгу пропадаешь на охоте, она начинает беспокоиться. Это хорошо, слава пресветлому бурхану.

В избу вошла Чимита с новорожденным теленком.