Лев Кассиль - Сказка об Алешке-Рязань и дядьке Беломоре

– Ах, он вас боится, как вы не понимаете! – воскликнула художница. – Вы строгий человек, а ему нужна добрая душа. Я не отдам его вам. Я хочу сама его приютить. У него такие голубые глаза. Только пусть кто-нибудь помоет его, чтобы он стал розовый-розовый.

И художница хотела подойти к Алешке поближе. Она сделала один лишь шаг…

– Не пропружай! – закричал Алешка. – Не видишь, куда ногу ставишь? Тут плотина.

– Слушай, мальчик, – ласковым голоском сказала художница. – Хочешь жить у меня? У меня хорошо. Я тебе картинки нарисую.

– А закурить у тебя есть?

– Что ты, Алеша, разве можно так? Как тебе не стыдно курить?

– Иди ты, знаешь, подальше от меня…

Вот какой грубиян был этот Алешка! Художница заплакала. Алешке стало жаль ее.

– Сразу уж и реветь, – сказал он. – Чего зря глаза пропружаешь? Ладно. Пойду. Дашь киселю?..

Вот тут и начался большой спор. Чекист говорил, что это дело государства, что Алешку надо обязательно отправить в колонию для беспризорных. Там его вымоют и выучат работать. Это будет по-ленински. Ленин именно так говорил: «В республике не должно быть обездоленных и беспризорных детей. Пусть будут юные, молодые и счастливые граждане». Вот как говорил Ленин. А счастливым можно стать только работая. Но художница ни за что не отдавала Алешку. Она говорила, что сама воспитает сироту.

Алешка поселился у художницы. Он ел кисель, но умываться не желал. Воду из умывальника он разливал по полу. Он развозил пальцем лужи. Между лужами он строил мосты. А когда в одно прекрасное утро художница вернулась из кооператива, она не нашла дома ни Алешки, ни голубой краски, ни розовой. Алешка обокрал ее. Алешка убежал. Художница тотчас бросилась звонить по телефону чекисту.

– Ах! – плакала она. – Поймайте его, заберите его. Какой неблагодарный мальчишка! Я теперь не смогу рисовать. Он украл у меня голубую и розовую краску. И у меня все теперь выходит черным! – И она так плакала в телефонную трубку, что сырость пошла по проводам, и вскоре у чекиста на столе, где стоял телефон, натекла лужа.

Прошло несколько лет. Не было об Алешке ни слуху, ни духу. Однажды чекист поздно вечером ехал на автомобиле домой. На углу он увидел сердитую толпу. Поймали вора. Вора хотели бить. Вот кто-то уже замахнулся… Чекист соскочил с машины и удержал поднятую руку:

– Не сметь бить!

– Эх, строгий человек, а вора проучить не даст!

– Мы учим по-другому, – строго сказал чекист. – Идемте, гражданин, со мной.

И он повел вора за собою. А толпа шумела, и вор дрожал.

– Пустите меня, – сказал вор, – я молодой парень. Я больше не буду.

Чекист взглянул на него, и они узнали друг друга.

– Так, – сказал чекист, – вот и встретил земляка. Эх, друг Алексей, вот ты какой стал! Плохие твои дела.

– Ну и пусть, – сказал Алешка.

– Зачем ты убежал тогда? Пришел бы ко мне, я бы тебя послал учиться в коммуну. Погляди, где твои товарищи. Был Серега-вор, а сейчас инженер Сергей. Был Павлик-жулик, а стал Павел-летчик. Был Николка-нищий, а теперь Николай-артист. Был Васюк-драчун, а стал доктор Василий Иванович. А ты, Алешка-Рязань, теперь – вор Алексей.

– Ну и что ж, – сказал Алешка, – я у буржуев воровал.

– Буржуев у нас нет. Ты своих грабил. Ты у своей страны крал. И вспоминать противно.

Так сказал чекист. И Алешка ничего не ответил. А чекист привез его в дом ГПУ. Чекист привел его в свой кабинет. Большая карта висела в кабинете чекиста. На карте было два моря, и между морями была гора – полуостров.

– Вот, – сказал чекист, – поедешь ты, Алексей, на Медвежью гору, моря пропружать. Это тебе не кисель, это дело серьезное. Настоящие плотины будешь строить, настоящий канал будешь рыть, чтобы наши пароходы прямой дорогой плыли из одного моря в другое, а то им сейчас далеко кругом ходить надо.

– Ну и пусть, – пробурчал Алешка. – Все равно убегу!

– Не убежишь. Я из тебя сделаю человека!

– А я сейчас разве не человек?

– Нет еще, – сказал чекист и подвел Алешку к карте.

– Вот, смотри: Скандинавия. Это не остров, а полуостров. И ты пока не человек, а получеловек!