Отдохнули бойцы — опять пошли в наступление.
— Вперед, вперед!
Косят людей пули, рвут снаряды в клочья, стон, гул стоит. А народ крепчал, сильнее, упорнее становился, — разгоралась, ширилась боевая страда, поднимала воинский дух сотен, тысяч бойцов, красных ратников. По пять-шесть суток находились некоторые части под открытым зимним небом, а мужественно, самоотверженно рвались на приступ. У бойцов отморожены руки, ноги, щеки, но они не покидали поля боя, ибо верили в свою правду, в право — добыть народу жизнь и волю!
— Да здравствует Ленин!
— Вся власть Советам!
Нет! Не отступят! Смертью их не запугаешь!
Паренька безусого, только-только винтовку в руках научившегося держать, ранило рядом с Аленой. Застонет как! Она — к нему. Глянула — и от жалости побелела. Осколком снаряда разворотило ему всю спину. А он ползет, быстро ползет за своим подразделением. Сгоряча ничего не чувствует. Сухой снег жадно вбирает кровь. Красный след за ним тянется. Пар над горячим следом…
— Куда ты? — говорит Алена. — Назад тебе надо. На перевязочный…
Держит его на руках, а он рвется.
— Вперед! — хрипит через силу, розовая пена на губах пузырится. — Только вперед, сестра Алена… Если меня убьют, возьми сумку… там хлеб и патроны. Пригодятся ребятам…
И сник. Голову в снег глубокий зарыл. Подняла она его, сложила руки на груди, поцеловала в теплые губы, лицо юное… «Ребенок… птенец неоперившийся…»
Глянула Алена в сторону, где Сергей Петрович перебежку делал. Видит — привстал и за грудь держится. Она к нему ползком. Ранен. Сознание потерял.
Партизаны просят Силантия:
— Волоки его отсюда быстреичка, товарищ Лесников. Замерзнет — пропадет! Спасай командира, медицинский брат! — И здесь ловят секунды для усмешки: медицинский брат — острый нож по сердцу Лесникову: ему популять бы в нечисть, в не́людей!
Ухватил Лесников его и пополз. Встать нельзя: убьют. Больше часу, как муравей ношу, волок. Слезы на щеках леденели. Роднее родного был им этот человек. Сергей Петрович в себя не приходит никак, только стонет. «Жив, — думает Силантий, — жив, родной мой!» И ползет, ползет из последних сил. Пальцами плохо уже стал владеть: руки поморожены. Потрет себе лицо снегом, Сергея Петровича разотрет — и опять в путь. Сила-моченька кончается у старика. «Дотащу, — думает, — насмерть замороженного».
И ведь выволок! Из самого жестокого огня вышел — взвалил его себе на спину, на загорбок, и пошагал.
Полевой госпиталь переполнен. Да что госпиталь, везде где только возможно, — на полу, в сарае, в коридоре — лежали люди. Всюду лужи крови, и на улице снег в крови. Врачи, фельдшер и сестры с ног сбились; халаты в крови! Режут ножницами валенки, рубахи, штаны — спешат операции делать.
Черед легкораненых стоит. Взмолился Лесников:
— Спасите!.. Сохраните! Это командир партизанского отряда Лебедев. Отец родной нам всем. Да ведь слыхали, поди?
И верно: «Слыхали, говорят, слыхали! Давай сюда командира. Эй, сестры! Раздеть. Подготовить…»
Унесли Сергея Петровича. Поотогрелся Силантий маненько. У фельдшера выпросил, смазал салом опухшие пальцы — и опять к бойцам. К дочери поближе.
Алена руки подморозила: терла-терла — отогрела. Стала раненых с проволоки под пулями снимать.
И вот к вечеру видит — висит один. Здоровый, высокий дядя. Плечи аршинные. Перегнулся он на проволоке, словно перерубили его пополам. И снег под ним кровью подплыл. Отцепила Алена его потихоньку — к проволоке пальцы пристывают.
А тут беляки стрельбу открыли из всех батарей и пулеметов. Красные начинают откатываться. А ей снятого оставить жаль. Ее дорогая добыча.
Пули свистят, бьют, не понесешь! Легла она на землю, отползла несколько шагов — и его за собой тянет. Отползет и тянет. Молчит дядя, дышит тяжело; куда он ранен, не знает Алена, но видит — не ходок. Шапка-ушанка на нем, шарфом сверху укутался, и лица не видать. Да и где там смотреть! Пули свистят, поливают. Ухватила она его за ноги, поволокла за собой.
А тем временем красные далеко откатились назад. Беляки Алену с ее ношей заметили. Льют, сволочи, поливают; пули звенькают, посвистывают.
Закопается она в снег, лежит, а потом опять ползет и его за собой тащит. Понял раненый: дело плохо, за ними охоту устроили, — сорванным от крика, сиплым от холода голосом хрипит Алене:
— Ползи, браток, один! Сшибут тебя беляки…
По сердцу ее стегнуло. Бросить! Последнее дело — товарища бросить! А этот, слышит она, хоть и ранен, а сдюжит, сдюжит!
Читать дальше