Пётр Губанов - Пробуждение

Соловьев резким движением дернул на себя затвор, выбросив за борт дымящуюся стреляную гильзу. Боцман Ужов и Цветков продолжали целиться, стремясь попасть еще раз в удалявшихся от шхуны тюленей.

— Довольно, Юрий Ардальонович, позабавились и хватит, — негромко проговорил капитан, передавая винчестер стоявшему рядом палубному матросу.

Запоздало ударили один за другим еще два выстрела.

Цветков вытер рукавом малицы потный лоб, с обидой в голосе произнес:

— Промазал.

— А я попал, кажись, — сказал Ужов, глядя в сторону напуганных выстрелами тюленей. — Ранил, видать.

— Займитесь делом, боцман, — сердито сказал капитан. — Шхуна опять льдом обросла. Распорядитесь, чтобы обкалывали лед.

Ужов проворно побежал вниз. Бывшие офицеры остались одни.

— Зря мы их без нужды переколотили, — нахмурил капитан заиндевелые брови.

— А что делать? От скуки сдохнуть можно, — не сразу отозвался Цветков.

Неожиданное появление тюленей вблизи шхуны и ненужная стрельба не развеяли черной тоски, которая не отпускала Соловьева.

В беспорядке валялись неподалеку мертвые тюлени. Все так же медленно уползали прочь раненые звери.

Соловьев в задумчивости смотрел им вслед. Пятна крови на ослепительно белом ледяном поле навевали тягостные мысли.

— Может, вот так же напрасно сражались русский с русским все эти годы? — мрачно проговорил капитан.

— Не напрасно, Арсений Антонович, — возразил Цветков. — Наша борьба отзовется в будущих поколениях. Я думаю, недолго пробудут большевики у власти, — продолжал помощник капитана. — Им не поднять Россию из разрухи. А народ не потерпит правителей, которые не сумеют наладить сытую жизнь. Он сметет большевиков, и старое вернется снова.

— Навряд ли, Юрий Ардальонович, — не согласился Соловьев. — Был ведь когда-то доблестный императорский флот, на котором мы служили. Где он теперь? А если Советы окажутся такими же прочными, как мужицкие полки, которые сумели добраться до океана?

— В драке случается всякое, — неопределенно пожал плечами Цветков. — А жизнь — совсем другое.

— Я не уповаю на лучшие времена.

— На что же надеяться? И как жить без веры!

— Я лично доволен и тем, что раз в году могу ступить на родную землю, вдохнуть воздух моей отчизны, — отрешенно произнес Соловьев. — Чего же еще можно желать в моем положении? И в вашем тоже, Юрий Ардальонович.

— Я не теряю надежды, — хмуро выдавил Цветков.

— Блажен, кто верует.

Так и не сказав друг другу больше ни слова, капитан и его помощник разошлись по своим каютам.

В тот день началось движение льдов. Материковый ветер отгонял их в сторону океана. Льдины медленно расходились, унося на себе трупы убитых тюленей.

Ночью шхуна легла на новый курс и направилась к Аяну.

На рассвете «Индигирка» бросила якорь в Алдомской бухте. Началась интенсивная высадка экспедиционного отряда на таежный берег.

Бухта, на первый взгляд показавшаяся Вострецову безлюдной, оказалась местом для охоты, где эвенки промышляли нерпу и белуху. В распадке разведчики задержали троих местных жителей. У каждого из них был винчестер с изрядным запасом патронов.

— Мал-мала на зверя охотимся, — с трудом пояснил Вострецову старый эвенк.

— Где сейчас находится генерал Пепеляев? — строго произнес комбриг.

— Пепеляй-генерал в Аян-городе поживай, — трясясь от страха, отвечал охотник.

Разведчики привели к Вострецову аянского священника, объезжавшего на оленях свой приход, и комбриг приказал отпустить старого эвенка. Приходской священник, только что прибывший из Аяна, мог оказаться более полезным, нежели таежные эвенки, которые только по доходившим в прибрежную тайгу отрывочным слухам могли знать о месте пребывания генерал-лейтенанта Пепеляева и остатков его офицерской дружины.

— Ну, отец святой, говори без утайки все, о чем я буду спрашивать, — начал Вострецов напрямую.

— Я человек маленький и далекий от дел ваших мирских, — пролепетал священник, старательно вытирая рукавом меховой кухлянки вспотевший от страха лоб. — Я зову людей к миру и не переношу вида крови.

— Какова примерная численность офицерской дружины в Аяне? — поинтересовался Вострецов.

— Дак я ведь не считал, сколько их всего в домах купеческих да бараках промысловиков на постой расположилось, — отвечал священник. — В церковь мою по праздничным дням приходит на заутреню сотни полторы господ офицеров да солдат примерно вдвое больше. Так ведь кое-кто из офицеров с похмелья и вовсе не посещают храм божий. Да и солдатики вдали от родных своих и близких совсем пораспустились: спирт хлещут и в карты играют…