Пётр Губанов - Пробуждение

Военмор Яхонтов с охотой принял предложение комбрига Вострецова принять под свое начало малый корабль и заняться установкой орудия на его палубе. Пребывание в концлагере и камере городской тюрьмы сделали его чуть медлительным. А подготовка к плаванию в Охотском море придала ему новой энергии, и он с юношеским пылом взялся за дело.

На «Печенге» находилось несколько старослужащих матросов, приписанных к орудиям крейсера. Без них бы Яхонтов не смог, наверно, справиться с этой, казалось, несложной задачей. Николая Дмитриевича Крылова Яхонтов предложил в комиссары на морской буксир, и Вострецов, знавший толк в людях, поговорив с ним, дал на это свое согласие.

Морской буксир Яхонтов подвел к борту «Печенги». С помощью паровых лебедок спустили на палубу корабля противоминное орудие со шкафута крейсера. Потом целый день ушел на то, чтобы с помощью мощных болтов намертво закрепить его станину к поперечным балкам. Наконец, орудие установлено. Перетащить ящики со снарядами с крейсера — дело нескольких минут.

Два станковых пулемета Вострецов приказал своему начальнику боепитания выделить из резерва, который приберегал на всякий случай. И вот посыльный корабль готов для плавания! В случае встречи в море с вооруженной иноземной шхуной либо малым кораблем пепеляевцев он сможет постоять за себя.

Оттягивать отправку десанта в Охотское море опасно: пепеляевцы могли натворить немало кровавых дел на побережье. Главком Уборевич дважды в сутки запрашивал Вострецова по радио о готовности начать десантную операцию.

Наступило утро, когда «Ставрополь» и «Индигирка» стали к причалу, где находились на берегу воинские склады. Началась погрузка десанта на морские суда.

С деревянного причала один за другим поднимались по трапу на пароход «Индигирка» бойцы из отряда Вострецова. На палубе стояли закрытые чехлами полевые орудия, штабелями возвышались снарядные ящики в кормовой части судна.

Яхонтов, находясь на мостике бывшего буксира, возведенного теперь в ранг сторожевого корабля, наблюдал за погрузкой красноармейцев на пароходы. Стальной буксирный трос завели на «Индигирку». Бывший мичман ждал, когда пароход отойдет от пирса, чтобы следовать за ним.

Первым отвалил от причала «Ставрополь». На нем находился комбриг Вострецов со штабом. За «Ставрополем» потянулась «Индигирка», ведя за собой сторожевой корабль. Ему предстояла разведка в море.

Был конец апреля, и лед в заливе Петра Великого уже сошел. Одетые прошлогодними листьями, желтели низкорослые деревья на берегу. Они покрывали склоны прибрежных сопок и сбегали к самой воде, где узкой лентой светлела полоса прибоя.

Яхонтов с грустью оглядывал знакомый берег и мысленно прощался с ним, зная, что если вернется назад, то не скоро.

Никакой связи с Охотским побережьем не было. Комбриг Вострецов имел неполное представление о численности противника, с которым предстояло сразиться.

В Японском море пароходы попали в жестокий шторм.

С ходового мостика сторожевого корабля Яхонтов видел, как зарывалась носом старая «Индигирка», как с трудом карабкался на крутую волну «Ставрополь». Временами буксирный трос натягивался словно струна. Потом провисал до самой воды, и широкая корма парохода угрожающе приближалась к форштевню сторожевика.

Над белопенными валами висело хмурое небо. Холодный ветер разрывал светлые гребни, поднимал водяные брызги до мостика. Сторожевик встряхивало, било. Под днищем корабля бурлило и ухало.

Когда проходили пролив Лаперуза, шторм стих. Но в Охотском море караван сразу попал в полосу льдов. Их становилось все больше. Огромные ледяные поля сходились вместе, окружали пароходы: море оказалось накрепко запертым.

Преодолеть многомильную полосу ледяных торосов ни «Ставрополю», ни «Индигирке» не удалось. Караван остановился.

Сторожевой корабль приткнулся к льдине, подплывшей со стороны суши, и замер. Яхонтов покинул ходовой мостик, спустился вниз, обогреться.

В крошечной кают-компании сидел комиссар Крылов и пил чай.

— Кажется, застряли, Сергей Николаевич? — спросил комиссар.

— Сели крепко, и не знаю, как выберемся.

— Рановато мы вышли из Золотого Рога, — отодвинув стакан с чаем, сказал Крылов.

— В такую раннюю пору никогда не начинали навигацию в Охотском море, — согласился командир.

— Убедить Вострецова в преждевременности столь раннего выхода было невозможно, — продолжал Николай Дмитриевич, — хотя я его понимаю: появиться в Аяне и Охотске, когда нас не ждут, и застать белых врасплох — это уже половина успеха.