— Нодар?
— Погиб на войне.
— Леван?
— И он тоже.
— А та маленькая девочка?..
— Нана?
— Да, Нана.
— Вышла замуж… Кажется, у нее трое детей…
— Гурам?
— Строитель… Рустави строит.
Дядя Ладо замолчал. Потом внезапно обернулся ко мне:
— А ты что делаешь?
— Я?
— Почему поднялся чуть свет?
Я воспользовался случаем и объяснил, почему я оказался здесь в такую рань. Дядя Ладо встал, положил мне на плечо грубую, тяжелую, как чугун, руку:
— Нетрудное дело затеяли… Разрушать легко… Вот я много рушил… В один день разрушил то, что годами строилось. — Он махнул рукой и пошел прочь, но снова обернулся ко мне, глаза его наполнились грустью. — Ты это разрушишь… Но то, что я разрушил… больше построить не смог…
Настроение у меня испортилось. Пропало радостное волнение, которое еще до свету подняло меня с постели. Я стоял и бессмысленно смотрел вслед удалявшемуся Ладо. Он поговорил с рабочими и снова подошел ко мне. Мы собираемся, сказал он, так-то и так-то приступить к делу.
У меня был выработан свой план, я даже открыл рот, чтобы возразить, но старый рыбак опередил меня:
— Не начинай свою жизнь с разрушения… Как бы потом все не пошло наперекосяк…
Я понял, что дядя Ладо придавал мелочам такого рода большое значение…
Рабочие окружили дом.
Дядя Ладо поднялся по лестнице. Его широкие плечи замаячили на втором этаже.
Я стоял, как сторонний наблюдатель, и только следил за действиями рабочих, словно происходящее вовсе меня не касалось.
Взгляд мой скользнул по крыше нашего дома. На крыше стоял дядя Ладо и смотрел на Куру. Смотрел долго и пристально, потом повернул голову, обвел глазами двор, покосившиеся, с обломанными перилами балконы, грязные галереи, щербатые ступеньки, разрисованные сыростью стены…
Рушили старый дом, гнездо моего детства… Вместе с его стенами скоро канут в небытие беспечно, беззаботно проведенные здесь дни. Сердце мое горько сжималось, во мне самом что-то рушилось… Это был мир, прочувствованный и пережитый сердцем ребенка, увиденный глазами ребенка. Вместо него в моей памяти воскресала другая жизнь, мимо которой я тогда прошел, которую не мог увидеть, не мог прочувствовать и которую я сейчас вижу другими глазами и переживаю совсем по-другому.
Разлившаяся Кура не умещалась в берегах. Она с ревом катила свои мутные волны, с силой вращая колеса мельницы, которые шлепали по воде, поднимая мутные брызги. Во дворе стоял запах сена и навоза. Борчалинские татары, поставив своих верблюдов на колени, грузили на них мешки с мукой. Там же стоя дремал оседланный мул. Выпряженные быки лениво щипали траву.
Степанэ и владелец дома сидели в тени под липой и играли в нарды. Вокруг липы роились пчелы, и дерево гудело, как огромный улей.
На нижнем этаже бабушка Мако развешивала белье.
Ленивую полуденную дрему нарушил протяжный свист. Такой свист означал, что на Куре что-то происходит — или человек тонет, или река несет нечто такое, что стоило спасать.
Соседи высыпали на балкон, одни спустились во двор, другие предпочли с мельницы наблюдать за происходящим.
Вдали мелькнула черная точка.
— Человек! — крикнул кто-то.
Откуда-то появился рыбак Ладо. Он тоже подошел к реке, явно взволнованный, и стал прохаживаться взад-вперед по берегу. Его лодка валялась на песке — он ее позавчера выволок из воды для починки.
— Не человек это, а собака! — закричали со второго этажа.
Кура действительно несла собаку. Теперь легко можно было различить удлиненную морду и торчащие уши.
Люди развеселились. А Степанэ, махнув рукой, вернулся в тень липы.
В мутных волнах то выступали, то исчезали навостренные уши. Собака плыла, быстро приближаясь к берегу, чуть пониже моста течение меняло направление, и волны сами должны были выбросить собаку на берег.
Но ее затянуло в водоворот, образованный нашей кирпичной стеной, врезавшейся в реку. Здесь мутная, цвета глины вода так и кипела. Волна вплеталась в волну, образуя большие воронки, вода в которых крутилась, как веретено. Такие воронки даже хорошего пловца в мгновение ока разлучат с жизнью.
Поток два-три раза сильно закрутил собаку, потянул ее на дно и снова вынес на поверхность.
Ладо сбегал за веревкой, один конец дал самым сильным парням, держась за второй, стал осторожно спускаться по стене.
Тем временем подоспел и хозяин собаки. Растолкал зевак и склонился над рекой.
Ладо ухитрился поставить ногу на какой-то выступ в размытой водой стене. Перегнувшись, левой рукой он почти касался воды. Собаку пронесло совсем близко, но Ладо не удалось ее схватить.
Читать дальше