Арчил Сулакаури - Белый конь

— Сегодня?

— Да, так он сказал.

— А ты что ему ответила?

— Что мне некогда.

— А он что тебе сказал на это?

— Ничего… Сказал лишь, что такая девочка не должна работать на заводе.

— А какие же должны работать?

— Этого он не говорил.

Леван одним щелчком выбросил на крышу недокуренную папиросу и пошел в угол, к голубятне.

Голуби клевали хлебные крошки.

— Я все рассказала маме, — услышал Леван голос Наны. — Мама ни вчера, ни сегодня не пустила меня за хлебом — сама, говорит, принесу.

Леван заложил руки в карманы и обернулся.

— Тебе кажется, что Васико тебя любит?.. Хотя почему же, может, и любит.

— Не знаю… Он же на четыре года старше меня.

С улицы донесся мерный топот ног. Леван прислушался, потом подошел к окошку, перелез на крышу. Он оперся одной рукой о парапет и взглянул на улицу.

— Леван, промокнешь! — закричала Нана.

Солдаты шли под дождем. Крылья дождя хлестали их по лицам. Дождь был холодный, но солдаты шагали мерно, стройно, сурово.

Раз, два…

Раз, два…

Шум шагов заполнил всю улицу, шум шагов наполнил все уголки улицы. На земле слышался лишь шум шагов.

Одно за другим распахивались окна, и люди выглядывали на улицу. Солдаты шагали по мокрой мостовой, шагали по лужам; холодный осенний дождь лил на их головы, лица, плечи… Машины и подводы уступали им дорогу. Так шли они, и не было для них ни луж, ни дождя. Не было ничего, кроме дороги — дальней, суровой, обязательной…

Постепенно шум шагов стих, окна позакрывались.

— Заходи сюда, промокнешь! — еще раз позвала Нана.

Леван появился на чердаке, отряхнул рукой мокрую одежду, мотнул головой, чтоб стряхнуть с лица и волос дождевые капли.

— Оботрись платком, — приказала ему Нана.

Леван порылся в карманах. Нана вытащила из рукава маленький расшитый цветами платочек.

— Ну разве этим можно вытереться? — засмеялся Леван.

Нана отдернула руку и повернулась спиной к Левану.

— Какой ты злой, Леван… Я все стараюсь что-то для тебя сделать, а ты…

— Ладно, давай… Вытрусь.

— Не дам!

— Как хочешь…

— Ты даже говорить мне не даешь… Я хочу поговорить, но боюсь тебя.

— Это было лишь на первой неделе… Хоть и тогда я тебе не мешал, просто сказал…

— Иногда я хочу быть… ну, какой-то другой немножко, а ты… ух!

— Ты хочешь быть кривлякой?

— Когда я первый раз поднялась на крышу, то закричала: «Ой, упаду». А ты, вместо того чтобы подать руку и помочь, сказал (тут Нана изменила голос): «Прыгай, прыгай, отсюда не упадешь…» Я вовсе не хочу быть кривлякой, но… любая девочка испугалась бы.

Нана стояла спиной к Левану. Неподалеку она заметила маленькую лужу. Между черепицами просачивался дождь, крупные капли воды щелкали об пол. Нана подошла к луже и подставила каплям ладонь.

— Леван, скорее принеси что-нибудь, а то вода протечет к соседям, испортит их потолок.

Леван засуетился, вытащил из темного угла старое ведро, посмотрел на свет дно, потом подбежал к Нане.

Капли дождя теперь барабанили о дно ведра.

Некоторое время оба молчали. Засунув руки в карманы, Леван на цыпочках ходил из угла в угол. Иногда он останавливался, смотрел на голубей, которые мирно ворковали, высунув головы из гнезда.

Нана тоже повернулась к голубятне, прислушалась, потом сказала:

— Не могу представить, что сейчас на земле война… что разрушаются города, люди умирают. Когда закончится эта война.

— Для многих она уже окончена.

— Это как же?

— Для моего брата войны уже нет… Ничего нет. Мама день и ночь плачет. А я…

— Подожди, Леван. Я не хочу верить, что люди так легко умирают. Вчера на уроке алгебры я много думала об этом и ясно представила себе, будто мы опять сидим на крыше, как на прошлой неделе. Тебе вдруг захотелось поговорить с ранеными. Встал и начал говорить, помахивая руками. И в это время к окну подходит еще один. Ты приглядываешься к нему, третьему, долго всматриваешься и вдруг бледнеешь, говоришь мне дрожащим голосом: «Нана, иди сюда». Я подхожу. «Посмотри на этого, с перевязанными глазами, как следует посмотри». Я тоже всматриваюсь, и дрожь охватывает. Ты спрашиваешь: «Чего ж ты дрожишь, Нана, что с тобой?» А я кричу, кричу во весь голос: «Леван, это он! Он не видит, у него глаза завязаны. Он не знает, в каком он здании, на какой улице! Леван, это твой брат!.. Пойдем к нему скорее!»

Лицо Левана осветилось странной улыбкой, он рукавом вытер глаза.

— Нана… — Леван не смог договорить и грудью прижался к окошку.