Николай Погодин - Собрание сочинений в 4 томах. Том 1

В этой пьесе драматург утверждает право нашего современника на сильные и высокие чувства. Еще в «Кремлевских курантах» Ленин говорил Рыбакову: «А ведь хорошо любить? Чувство-то удивительное?»

И вот это удивительное чувство первой любви пришло к уже немолодому семейному человеку, начальнику большого строительства Суходолову, который всю свою жизнь отдал партии и народу. Счастье это для Суходолова или несчастье? Всем ходом пьесы драматург показывает, что счастье. Счастье Суходолова заключается в мечте о прекрасном, украшающем жизнь и помогающем ее полнокровному восприятию.

В этой пьесе драматург выходит за рамки таких проблем, как ломать или не ломать семью, сходиться с этой девушкой или не сходиться. Он разоблачает воинствующих ханжей и мещан всех рангов, которые на словах вроде бы ратуют за незыблемость семейного очага, а на деле признают лишь право собственности: «Мое моим останется, и нечего тут в благородство играть». Герой пьесы счастлив оттого, что на свете живет юная, прекрасная, чистая девушка Майя… И только… Ей он готов писать письма, как Петрарка писал сонеты Лауре. В 1957 году Н. Погодин впервые обращается к прозе. О своем решении перейти на прозу и раздумьями в связи с этим переходом драматург делится, как обычно, с женой. В июле 1957 года он ей пишет: «…в голове вертится небольшая повесть, чтобы попробовать, выйдет или нет у меня проза. Страшно и рискованно затевать большую работу, не имея понятия о том, что может элементарно получиться. В драме у меня есть хоть почерк, который всегда узнается, а в прозе я даже каракули писать не умею. Это серьезная вещь: что сказать — я найду и как сказать тоже соображу, но выразить «что и как» словами я еще не знаю… Но ты не думай, что я ее уже пишу. Нет. Я томлюсь. Кажется, все планы кончатся в Цхалтубо очередной пьесой».

Так оно и случилось. Осенью в Цхалтубо, где Погодину всегда очень хорошо работалось, он за месяц набросал вчерне свою новую пьесу, которую закончил в 1958 году. Это была «Третья, патетическая». Ею он завершил свою трилогию о Ленине.

Еще в дни XX съезда партии, когда на сцене Кремлевского театра шли восстановленные в новой редакции «Кремлевские куранты», драматург был восхищен игрой Б. Смирнова в роли Ленина и обещал актеру продолжить с ним работу над этим образом в новой пьесе. Своим появлением на свет «Третья, патетическая» во многом обязана этому прекрасному актеру.

Драматург сделал все, чтобы увязать «Третью, патетическую» с предыдущими пьесами и создать тем самым трилогию о Ленине. Хронологически трилогия заканчивалась смертью вождя, но драматург перекрывает тему смерти мажорным финалом ленинского бессмертия, составляющего идейно-художественную основу заключительной части трилогии.

Как и в первых частях трилогии, Погодин в «Третьей, патетической» использует ранее открытые им методы работы над образом Ленина, но в этой новой, завершающей пьесе ему потребовалась еще более детальная и глубокая разработка образа вождя. И снова, исходя из своей установки, что тема пьес, посвященных Ленину, должна быть кардинальной, иначе она не взволнует зрителя, Погодин берет временем действия пьесы труднейшую пору в истории Советского государства, когда острая политическая обстановка в стране, вызванная нэпом, усугублялась смертельной болезнью вождя. И снова, как и в первых двух частях трилогии о В. И. Ленине, драматург ставит своего героя в эпицентр борьбы, чтобы полнее раскрыть его величие, в данном случае величие трагедийное, ибо герой неизлечимо болен.

Если слова В. И. Ленина о том, что «теперь не надо бояться человека с ружьем», и его восклицание «надо мечтать!» послужили для драматурга ключом к раскрытию образа самого Ленина в «Человеке с ружьем» и в «Кремлевских курантах», то и в этой пьесе он вновь обращается к высказываниям вождя. «Вспомним слова В. И. Ленина, — пишет Н. Погодин, — что даже гибель героя не оставит пессимистического впечатления, не прозвучит безысходной трагедией, если жизнь его отдана во имя народного дела, если подвиг его торжествует над смертью». Эти ленинские слова драматург блестяще реализовал в своей «Третьей, патетической».

И снова, как в «Человеке с ружьем» и «Кремлевских курантах», разрешение главного конфликта происходит в пьесе при встрече героев с Лениным. У Шадрина эта встреча была случайной, у Забелина — вынужденной, для Дятлова и Ипполита она является необходимой, жизненно важной. Когда нэповская вакханалия заслонила Ипполиту «огни Смольного», а у Дятлова появилось «но» по отношению политики партии, он понял, что с этими сомнениями нужно идти «…к Ленину, к нему одному». В этой сцене драматург показывает Ленина-политика и учителя партии.