Анатолий Черноусов - Повести

Нетрудно заметить, что и в этом произведении А. Черноусов средствами художественной литературы провел своеобразное социологическое исследование, и мысли писателя о «дачной проблеме» наверняка заинтересуют читателей.

Поднимая острые, наболевшие вопросы, писатель никогда не теряет социального оптимизма, уверенности в том, что наше общество способно найти верное решение любой проблемы, стоящей перед ним. Не случайно в душах многих героев А. Черноусова — это, конечно же, заметит каждый внимательный читатель — восхищение талантами, которыми так щедро одарены люди, сочетается с поисками гармонии: гармонии между природой и техникой (вспомним мечты о создании «добрых» к природе машин), гармонии технической (ибо, убежден автор и его персонажи, есть красота техники, красота изящного и точного технического решения, красота умного, рационального, высокопроизводительного труда), гармонии между городом и деревней (ведь и горожане, и хлеборобы работают рука об руку во имя одних и тех же высоких целей).

О чем бы ни писал Анатолий Черноусов, какую бы проблему ни затрагивал, — читатель всегда находит в нем собеседника, увлеченного теми же делами, которые волнуют всех и каждого. Писатель пытливо вглядывается в жизнь. Он представляется мне идущим в строю людей труда, всегда готовый, если понадобится помощь, подставить свое плечо.

Ю. Мостков

Когда время перевалило за полночь и когда всех слесарей–сборщиков уже пошатывало от усталости, мастер велел очистить машину от хлама, прибрать участок.

Оттаскивая в сторону инструмент, негодные детали и куски листового железа с рваными после газорезки краями, Андрюха Скворцов думал о том, что мастер, пожалуй, торопится с запуском, что не мешало бы еще раз пройтись по узлам, проверить, убедиться…

Однако рыжий электрик, стоящий у пульта управления, по приказу мастера стал нажимать на черные пусковые кнопки, и Скворцов почувствовал, как от волнения покалывает в кончиках пальцев.

Небритые, с бледными лицами, в промаслившейся одежде, слесари стояли в сторонке, нещадно курили и смотрели на свою машину, на громадину, которая оживала, наполнялась движением конвейерных лент, гулом колес и моторов. Скворцов тоже попросил папироску и, помяв ее в дрожащих пальцах, закурил.

— Давай! — хриплым голосом крикнул в это время мастер.

Электрик всей ладонью надавил на самую большую пусковую кнопку, и тотчас же взревел огромный ребристый мотор главного привода. Набирая обороты, он начал разгонять невидимый, заключенный в чугунную коробку, ротор.

Геннадий, стоя на верхней площадке машины, запустил совковую лопату в железный бункер и сыпанул на конвейер первую порцию формовочной земли. Черная горка этой земли подплыла к чугунной коробке, исчезла в ней. Однако через мгновение, захваченная и раскрученная ротором, с огромной скоростью вылетела из сопла коробки в виде черной струи. Струя ударила в дно деревянного ящика, установленного под машиной.

Скворцов жадно курил горькую папиросу, с непривычки кружилась голова, однако унять томительный, тревожный озноб никак не удавалось.

Обороты ротора, между тем, нарастали, нарастали, приближаясь к пределу: черная струя уже хлестала из коробки с такой силой, что отдельные песчинки, задевая за края сопла, высекали искры.

И когда предел — полторы тысячи оборотов в минуту — наступил, из сопла вместе с землей вылетел какой–то кусок железа. «Плица!» — мелькнула мысль. Как пушечное ядро, чугунная плица грохнула в дно ящика, раскололась, у самого уха Скворцова с визгом пронесся осколок, и в следующий же момент, похолодев, Скворцов увидел, как сначала главный привод, потом тележку, потом мост, а затем и всю машину забило мелкой, увеличивающейся дрожью.

Дисбаланс!

Сейчас порвутся резьбовые соединения, расползутся сварные швы, изогнутся, искорежатся стальные фермы.

Кто?

Кто не закрепил плицу на роторе?!

Разбудили Андрюху воробьи. Что–то собрало их в вершине тополя близ открытого настежь окна, и они отчаянно верещали, словно соревнуясь — кто кого перечирикает.