Борис Горбатов - Собрание сочинений в четырех томах. 4 том.

— На-гора поедем, что ли? — нерешительно спросил он и стал собирать инструмент. У него была такая же сумка, как и у Виктора. Вера сшила и подарила обоим. Укладывая инструмент в сумку. Андрей всякий раз вспоминал Веру и всегда с досадой. «И чего только пристает, ей-богу? Я-то тут при чем?» Но сумку не выбрасывал.

— Так на-гора что ли? — снова спросил он.

— Можно и на-гора... — не сразу ответил Виктор. — Слушай. Андрей, — вдруг сказал он, — а ты б мог один всю лаву согнать за смену?

— Один? — удивился Андрей. — Та нет, конечно, не смог бы...

— Нет, ты стой! Ты подожди!.. Ну, а если б, скажем, лес заранее доставить, разложить по уступам, воздуху вдоволь, все приготовить, тогда как, управился бы?..

Андрей подумал немного.

— Не! — покачал головой. — Вряд ли! — Он засмеялся. — Ох, и фантазер ты, Витька!.. — И уже обычным тоном спросил: — Десятника будем ждать или нет?..

Но десятник Макивчук сам пришел в эту минуту.

— Уже кончили? — удивился он, как удивлялся каждый день. И это удивление, и подобострастная его улыбка, и шуточки — все было фальшивым, как и сам Макивчук, темный человек.

Он стал замерять выработанное.

— Орлы, ну чисто орлы! — воскликнул он, записывая итог в свою клеенчатую книжечку, — И куда вы только деньги деваете, хлопцы! Вроде и не пьете?

— Ты б, чем наши деньги считать, лучше б уступ дал подлиннее, — сердито сказал Виктор. — Видишь, ходу нам нет!..

— Так вам только дай ход, в Госбанке червонцев для вас не напасешься, — отшутился десятник. — Та невжели вам и так денег мало?

— Деньги, деньги... — пробурчал Виктор. — Копеечная твоя душа... Неужели только деньги и главное?..

— А як же? — на этот раз искренно удивился Макивчук. — Деньги — все!

Он вопросительно посмотрел на ребят и вздохнул. Уже давно хотел он предложить им «комбинацию»: он бы приписывал им добычу, а деньги делились бы. Хлопцы — ударники, лишняя тонна никого не удивит. Но он все не решался. «Они ж, черти, партийные. Завзятые. Еще донесут!» Он опять вздохнул и молча уполз из уступа.

Виктор посмотрел ему вслед.

— Деньги! — с горечью сказал он и даже сплюнул. — Вот так станешь за шахту душой болеть, а такие скажут: «за длинным рублем гонишься».

— Так он же петлюровец, чего ты хочешь?

— А чего таких в шахтах держат? Разве ж им в шахте место?..

Они спустились в штрек и тут встретились с Прокопом Максимовичем, начальником участка.

— А-а! — радостно приветствовал их старик. — Уже управились? Вот молодцы!.. Кабы все такие, как вы, шахтеры были б, ого-го! Куда там!.. А то и такие есть, что и норму не выполняют.

— А вы таких гоните к черту! — сказал Виктор. — А нам с Андреем по два уступа дайте. Мы управимся.

— Да... да... Я и то думаю... Вы ж у нас моторные! — он ласково глядел на бравых хлопцев. — А давно ль, как слепые котята, тыкались в шахте? Говорят, ты, Виктор, и в бане быстрей всех управляешься. Верно?

— Верно! У меня, дядя Прокоп, руки длинные...

— Ишь ты! — удивился старик.

— Так дадите до два уступа?

— А может, вас на проходку поставить? Штрек у меня как раз отстает. Совсем меня этот штрек замучил.

— Та мы ж не проходчики! Вы нам в забое простор дайте!

— Им, видите, больше всех надо, — ехидно сказал подошедший Макивчук. — Жадный народ? И чего только жадничают, удивительно!

— А мы не конешники! — гордо ответил Виктор. — И жадность наша твоему понятию недоступная.

— Ишь ты! — фыркнул десятник.

— А вот именно!

«Конешниками» в дни карточной системы на «Крутой Марии» прозвали лодырей, которые вырубали не больше «коня» — одну крепь. Им и не надо было больше: выход на работу все равно записывали, а стало быть, и продовольственные карточки выдавали, как рабочим. А много ль нужно было денег, чтоб выкупить паек? Потом, когда открылись на шахте коммерческие магазины, «конешники» чуть оживились. Стали рубать угля побольше, приговаривая при этом: «Эх, а это на пол-литра, а это на колбасу!» Но Виктор и в те поры рубал уголь не за паек и не ради денег.

— Жадность! — пробурчал он, привычно шагая во тьме. — Вот как некоторые понимают ударников...

— А ко мне дочь приехала! — неожиданно сказал дядя Прокоп. — Да, как же! Даша.

— Так мы же ее уже видели! — вырвалось у Андрея.

— А? Ну да, да... Она говорила. Вы б зашли к нам, ребята, вечерком, а? — пригласил Прокоп Максимович. — Все ж таки из Москвы. Студентка!

— Ладно, — небрежно отозвался Виктор, — как-нибудь зайдем...

Они простились со стариком и поехали на-гора. В бане действительно было еще пусто...