— Все-таки вы, трофейщики, хорошая братва, — говорил расчувствовавшийся капитан Зуев своему дружку из ПАРМа. — Теперь уж поеду в качестве отпускника-победителя. И вроде вольного туриста.
— Да, колеса, брат, — это первеющее дело, — философски ответил «трофейщик». — Ну, вали, землячок, ни пуха тебе, ни пера…
Выводя машину марки «зумаш» из-за колючей проволоки ПАРМа на Потсдамское шоссе, капитан Зуев чувствовал себя словно птенец, первый раз расправивший крылья.
На трофейных машинах в конце войны ездили ровно столько, сколько хватало горючего в баке, а затем оставляли их на дороге так же, как вынуждены были это сделать их незадачливые хозяева. Тогда-то капитан Зуев и научился сидеть за рулем. В перерывах между боями было время и похвастать трофеями, обсуждая достоинства и недостатки автомобилей разных марок.
— Подвеска и амортизация у «оппелей», конечно, лучшая в мире, — важно, с видом знатока, утверждал комбат Васька Чувырин, всего три дня назад заехавший на этой самой подвеске с трофейным «супером» в овраг.
— У «мерседеса» мотор — зверь, — застенчиво вставлял свое слово молоденький лейтенант Щупликов.
К моменту форсирования Вислы Зуев успел поплавить подшипники у двух старинных «козлов» и одного классного «гросс-мерседеса». Во время оперативной паузы в районе Сандомира он подковал себя по теоретическим вопросам автотехники.
Пускаясь сейчас в дальний путь (по которому хаживали в глубь России и Наполеон и Гитлер), капитан не просто полагался на русское авось, а чувствовал себя заправским автомобилистом. Эту уверенность подкрепляла добрая четверть тонны запасных частей, которых хватило бы еще на одну машину. Их напихал дружок-трофейщик и в багажник, и в кузов, и в дополнительный сундук, приспособленный сзади этого фантастического экипажа.
Зуев почти неделю колесил по автострадам и шоссейным дорогам Германии: объехал по кольцу вокруг Берлина; пересек разрушенный город во всех направлениях; перечитал добрую половину надписей и скромно поставил и свою на стенах рейхстага; побродил вокруг Бранденбургских ворот. Затем подумал-подумал и махнул на своем экипаже в сторону Лейпцига и Дрездена. Было у него намерение, пользуясь свободным проездом, махнуть через границу в Судеты, ставшие снова территорией Чехословакии.
Чернильно-синяя, какая-то химическая, а не божья капуста — вот что намозолило ему глаза в первые часы езды по осенней Германии. Тщательно разделанная земля, вычищенная и подметенная, была разгорожена на мельчайшие участочки, с будочками, похожими на ватерклозеты. В этом пейзаже, казалось ему, было что-то жалкое и постыдное.
По дороге к Дрездену Зуев подобрал какого-то майора административной службы. На полпути из Потсдама штабная машина майора потерпела аварию. Он очень спешил в Дрезден.
Попутчик оказался вдумчивым, культурным человеком, видимо хорошо проинформированным в штабных делах. Зуеву смертельно надоело ехать молча, и он был рад собеседнику. Для завязки разговора он сказал ему насчет странной «химической» капусты. Тот живо взглянул на него через плечо и заметил:
— А у вас наблюдательный глаз, знаете. Нечто подобное навевала она и мне. Странное растение…
Помолчали. У пожилого майора — длинная, очень подвижная шея, живое лицо с внимательными глазами. Голова двигалась, как у ночной птицы. Казалось, он свободно может вертеть ею на все триста шестьдесят градусов. Глаз его Зуев поначалу не разглядел, так как взгляды обоих были прикованы к широкой, беспрерывно убегавшей назад ленте автострады, по которой тысячи мужчин в смешных кепках и женщин с тонкими жилистыми ногами перебирали велосипедные педали.
— Гляжу на них и диву даюсь, — сказал Зуев. — Вот так и едут день и ночь. Словно собирают мелкие щепки, черепки и осколки своей страны. Упорно и безнадежно.
— Философствуете? Профессионально или так — дилетантствуете? А учились где? — спросил майор.
Зуев, крепче сжав баранку, искоса взглянул на пассажира. Положив выбритый подбородок на серебристый погон, тот смотрел на капитана желтоватыми глазами, не моргая. Только морщинки вокруг рыжих ресниц да мешковатые наплывы кожи под щеками изображали ироническую улыбку. «Ишь ты, филин какой! Видать, проницательный!» Зуев отвернулся. Машина, не снижая скорости, подчиняясь повороту автострады, накренилась влево.
— В Московском университете? Когда кончали? — расспрашивал тот.
— Нет. Не угадали. В педвузе учился… И на войну…
Читать дальше