Илья Бражнин - Прыжок

— Эге, никак московская пташка распевает? — Завернул за угол. Так и есть. На верхней ступеньке крылечка Юлочка, обхватив руками колени, подняла голову вверх, глазами синими, невидящими — в самый каравай лунный ушла.

Петьку лукавый за пуговицу дернул. Махнул ногой по коряге — затрещала та. Юлочка дрогнула, обернулась, синие круги глаз с луны на него опустились. Петька скинул кепку на отлет.

— Будьте здоровы, Королева мая… Здорово эту самую луну разобрало сегодня. Замечательно светит.

Улыбнулась Юлочка, руку протянула.

— Товарищ Чубаров, вот странно. Неужели и на вас луна действует? Непостижимо!

— Действует, так и хочется в рожу ее сметанную хороший заряд дроби навинтить. Счастье ее, что так высоко привешена. Ей-ей, сдернул бы и повесил на ее место медный таз.

— Уж если вешать, так серебряный — для луны больше подходит.

— Серебряный жирно будет. Монету чеканить надо. Заграница кредитов, стерва, не дает. Ну, да ладно, об этом после. А вы мне вот такую штуку разъясните. Правду это говорят или нет, что луна, по подлости своей к нам все время одной стороной обращена, а спинку, извините, не показывает? Самые что ни на есть бородатые уверяют, будто оттого все это, что другой бок у луны вроде, извините, совсем драный, как харя у сифилитика в последней что ни на есть стадии. Вот она одним бортом, который почище, все и норовит к нам оборотиться. А только другому боку черед светить, так она и скрывается. Утро мол — довольно, граждане. Хитрая бестия, а? Как вы на счет этого думаете?

— Ну, где же мне против ваших бородатых авторитетов!?

— Ну, нет, это вы зря, я определенно против авторитетов. По-моему, все дело в том, что мы больно медленно вокруг своего хвоста оборачиваемся. Не будь старая хреновина-земля так ленива и двигайся она хотя бы всего в сотню-другую раз быстрее, мы успели бы обежать луну раз пять и до точки разглядеть ее. Да и вообще, надо сказать, мы уже больно неповоротливы, и винить тут, конечно, никого не приходится. Нет того, чтобы приобрести пропеллер какой-нибудь или другое что-нибудь такое. Сидят, в телескопы наворачивают и ахают, а их под задом вошь в тиф вгоняет. В небо стучатся, а на земле коровами топчутся. Эх-ма!

— У вас, я вижу, оригинальные теории.

— Теории у меня, действительно, того… А то еще вот теорийка. Говорят, на луну выть больно приятно. Один волк знакомый рассказывал — черезвычайно, говорит, завлекательное ощущение на луну повыть, вроде, говорит, как после выпивки позывает. Нет, говорит, никакого удержу, сяду на пригорке, подступит к горлу, да так защекочет. Иной раз при этом лапами колени обнимают. А иной раз с перепоя лунного садятся писать стихи.

Засмеялась Юлочка.

— Постойте, вот вам образчик таких лунных стихов, великолепный и удивительно ароматный, как и все, что писал этот поэт, или волк, как вам больше нравится. Слушайте.

— Складно воет. А скажите, он… этот щеночек… в сумасшедшем доме лекпомом не работал?

— Вы почти угадали. Бодлер был в сумасшедшем доме.

— Вот видите, я и гляжу. Так это все складно, хорошо и всерьез, все так на чистоту. «Обломок опала», «ложи атласные», или как там… да, «лавины снежные» и «призраки нежные». Что же, раз все это человек так близко к сердцу принимает, значит… того… А хорошо это у него получается. А он как, интересно, поденно работал или от себя?

— Не знаю, никак на все ваши вопросы не ответишь. Очень уж у вас их много, больше еще, чем теорий. Давайте и я вам задам хоть один. Скажите, вы всерьез всю эту околесицу несли? Вы, повидимому, человек развитой и не глупый, хотя и прикидываетесь простачком. В самом деле вас настолько изуродовали, что в вашем представлении поэзия крепко перемешалась с навозом, а луна в вашем воображении никакого другого образа, кроме больного дурной болезнью, не вызывает. Меня интересует — вы эти взгляды от себя излагаете или то, что называется, проповедуете «по долгу службы», поддерживая чистоту комсомольской идеологии? Вашими же словами: вы поденно работаете или от себя? Ну, отвечайте, только, чур, на чистоту.