Василий Матушкин - Цвет жизни

Уже день напролет Тарас бродит по магазинам, вокзалу, пристаням, базару, снует около трамвайных остановок в бесплодных поисках денег. Он не мог сегодня раздобыть даже носового платка, ридикюля или другой вещицы, которые во многих «обжорках» имеют хождение наравне с медной или серебряной монетой.

А между тем за Тарасом все настойчивее гоняются ароматы желанной пищи… Они летят за ним от харчевни, напоминая о жаренной на подсолнечном масле картошке, о вкусной гречневой каше и пахучих говяжьих щах; они носятся по базару, соблазняя пирожками, начиненными печенкой…

Таких неудачных дней в последние месяцы у Тараса случалось немало. Но сегодня в пустом животе ноет чересчур мучительно…

К вечеру Тарасом овладевает отчаяние. Словно человек, желающий закупить оптом воз овощей, он подходит на базаре к одной телеге и спрашивает у бородача-крестьянина:

– Почем твоя капуста? – А затем с видом знатока, взвешивая на руках вилок, добавляет: – Кочаны-то легкие… – Не дождавшись ответа, он вдруг хватает морковину размером с добрую репу и рвется бежать, слыша за спиной возмущенный крик бородача. И тут же в ушах звякнули колокольчики, а в глазах поплыли радужные круги – так силен был удар по голове… Морковина шлепнулась в грязь, но Тарас устоял на ногах и, петляя меж повозок, прилавков и гуртов, убежал с базара.

Весь тот день с перерывами шел дождь. Из-за Волги дул холодный сырой ветер, гнал по небу стада туч, грязных, как свиньи, вывалявшиеся в болоте. Под ногами вязла и хлюпала слякоть, липкая и черная, точно вакса.

Один за другим запирались магазины, лавки, лабазы; закрывались ставни домов. На улицах становилось темней и глуше. Все реже встречались запоздалые прохожие. Тарас с завистью смотрел на их дождевики, зонтики, галоши. Быть сейчас в тепле, сытым – это представлялось ему недосягаемым счастьем. А всё будущее казалось таким же мрачным, как ночь, опустившаяся на город. Временами появлялось диковатое желание громко завыть голодной собакой. Но он только крепче стискивал зубы и шлепал дальше по лужам.

Как-то неожиданно Тарас очутился перед большой, залитой ярким электрическим светом витриной гастрономического магазина. Всеми цветами радуги сверкали перед глазами вкусные вещи. За стеклом на ярких, окрашенных под цвет травы тонких стружках были разложены пирамидки консервов, копченые окорока, розовые шары сыра, коробки печенья, халвы, изюма. И над всем этим сказочным пиршеством висели гирлянды сосисок…

У Тараса где-то под языком забила слюна, он так близко придвинулся к витрине, что нос прилип к стеклу.

Все стены внутри магазина разукрашены картинами с военными эпизодами. Вот лихие чубатые казаки рубят, как капусту, перепуганных австрийцев, давят их конями, насаживают на пики. На другой картине кипит и пылает морской бой.

Тарас замечает, что покупателей в магазине нет, а за прилавком стоит только один приказчик. Когда тот повернул свое мясистое лицо со шрамом на левой щеке, Тарас, вздрогнув, узнал Бояринцева. Сначала он испуганно отшатнулся, но потом, словно загипнотизированный, продолжил глядеть в разноцветное нутро магазина.

Вот рыхлый приказчик аккуратно отрезает кружочки колбасы… Словно любуясь, медленно кладет их на ломтик французской булки… Не торопясь сует в рот… Начинает жевать, и его прыгающие щеки кажутся еще мясистее…

Тарас следит за трапезой приказчика и глотает слюну. У него как-то неожиданно появляется мысль: как ни в чем не бывало зайти в магазин, поздороваться с Бояринцевым, попросить взвесить фунта два колбасы. А затем схватить ее и убежать. Пока тот выберется из-за прилавка, пока то да это, можно уже далеко удрать. Но Тарас отбрасывает этот план, как слишком опасный.

Постояв еще несколько минут, он косится на дверь магазина и вдруг чувствует, как сильно забилось сердце и начинает кружиться голова. Собрав силенки, с опаской бросая взгляды по сторонам безлюдной улицы, лишь кое-где освещенной фонарями, Тарас торопливо скрывается в ближайшем переулке. В темноте, среди ровного шума начавшегося дождя, раздается треск. Через минуту Тарас уже возвращается к магазинной двери с корявой дубиной в руках…

Улица по-прежнему пуста. Ноет ветер. Из водосточной трубы плещет дождевая вода. Тарас поворачивается лицом к витринному свету, его глаза лихорадочно сверкают голодным блеском.

От волнения зубы Тараса стучат, в груди спирается дыхание. Но все же он действует решительно. Дубиной припирает дверь, чтобы ее нельзя было открыть изнутри. Затем хватает присмотренный заранее кирпич, подбегает к витрине и в два удара разбивает стекло. Осколки, звеня, сыплются на подоконник и тротуар. Схватив несколько кружков колбасы, Тарас бросается бежать прочь вдоль улицы.