Самуил Гордон - Избранное

Борис пожал плечами:

— Мне кажется, вам это известно не меньше, чем мне…

— Вот как! Ну что ж, скажите! Пожалуйста! Что? Не хватает мужества? А я, видите, не боюсь. Я не боюсь объявить тут перед всеми — да, я помог моему сыну поступить в институт и ничего крамольного в этом не усматриваю. Но когда родители разрешают своим детям… Да, те, что идут на заводы, едут на целину заслужить льготы, накопить стаж, чтобы потом легко вскочить в институт, те в моих глазах не рабочие. Меня отец послал в крюковские вагонные мастерские не за льготами и не за стажем, а — чтобы заработать на хлеб. Слышали вы о таком городишке у Днепра, о Крюкове? Макаренко там жил когда-то.

— Автор «Педагогической поэмы»?

— Вот, вот… Наши отцы немало лет работали вместе в мебельном цеху крюковских вагонных мастерских. Но меня отец послал в механический цех, слесарем сделал, пятнадцать лет мне тогда было… Вы, молодой человек, вероятно, полагаете, что я родился в кителе с погонами полковника. Эх, молодежь, молодежь… Так вот, дорогой товарищ, в наших мастерских в ту пору работали несколько молодых людей — дети состоятельных родителей, но больше года, двух редко кто из них задерживался у нас… И это вполне понятно: некоторые из них приходили к нам только для того, чтобы руки измазать, а потом выдать себя за рабочих, говорить от имени рабочего класса, одним словом, играли в пролетариев, гнались, так сказать, за модой. Таких молодых людей у нас в мастерских называли «народниками».

На противоположном конце стола вдруг поднялся один из гостей, майор с веселыми, черными как угольки глазами и курчавой седеющей шевелюрой.

— Товарищ полковник, позвольте мне сделать краткое замечание.

— Простите, товарищ майор, я еще не кончил.

По тону вмешавшегося в разговор майора трудно было предугадать, в чем, собственно, состояло замечание, которое он собирался сделать, но у полковника создалось впечатление, что этот майор, сотрудник его кафедры, склонен возражать ему. В таких случаях Веньямин Захарьевич немедля обрывал собеседника, для чего ему достаточно было насупить густые брови и выпятить широкую грудь.

— А в годы нэпа? — чуть громче продолжал Сивер. — Ради чего дочки и сынки нэпманов вдруг ринулись на заводы и фабрики? Чтобы стать пролетариями? Нет! Чтобы раздобыть профсоюзный билет — вот о чем дело шло. Завод, фабрика были для них той дверью, через которую они пролезали в институт. Больше года, двух такие на заводах не задерживались. Нет, с такими пролетариями нам бы Магнитогорска и Комсомольска не выстроить. А теперь что? Как выдумаете, если бы мой парень после окончания школы пришел ко мне и сказал: «Отец, я хочу стать слесарем, токарем, кузнецом»… Как вы думаете, стал бы я его отговаривать? Но пустить на завод или на целину за льготами, чтобы считать там проработанные дни, чтобы облегчить поступление в институт, — на это, видите ли, я согласиться не могу! Представьте себе, — полковник повернулся к майору, — вы, к примеру, директор завода. Взяли бы вы на работу таких пролетариев?

— Безусловно.

— Это вы так только говорите, товарищ майор. С такими «народниками» вы плана не выполните! — И, повернувшись всем телом к Борису, он медленно и значительно, словно отдавая приказ, произнес: — Если вы пошли на завод ради того, чтобы накопить стаж, мне просто жаль тех двух или трех лет, что вы там потеряете.

— Вы не правы, товарищ полковник, абсолютно не правы! — заявил, не дожидаясь разрешения, майор. — Я, к примеру, еще не встретил покуда ни одного настоящего генерала, который не начал бы с рядового солдата.

— А я, видите, как раз встретил, но не об этом, уважаемый товарищ майор, идет речь. Как я понимаю, вы хотите сказать, что хорошим инженером не станешь, если ты до института не держал молота в руках. Но этому, товарищ майор, наши дети могут научиться еще в школе.

— Разве дело только в том, чтобы уметь держать в руках молот?

— Вот, вот, вот… Только я далеко не уверен, товарищ майор, что просидевший два-три года на тракторе будет разбираться в астрономии и геологии лучше того, кто сразу со школьной скамьи пошел в институт. Разве только вы держитесь того мнения, что в горные институты надо принимать одних шахтеров, а в сельскохозяйственные — одних колхозников… Ну, а что вы тогда намерены делать, скажем, с сапожниками, с портными, парикмахерами? Насколько мне известно, пока еще не созданы ни портняжные, ни сапожные институты.

— Вы хотите превратить разговор в шутку?