Леонид Кокоулин - Колымский котлован. Из записок гидростроителя

— Что молчишь? — спрашивает.

— А что я должен — петь? Прежде чем устраивать, спросили бы хоть.

Подходит Захар.

— Запускать, дед?

— Запускай.

Захар включил мотор, и машина ожила. Но Захар опять спрыгнул с экскаватора. Екнуло сердце. Нет, ничего. Кажется, кабель мешает.

— Граждане хорошие, посторонитесь, как бы оглоблей в рот не заехать, — топ-топ по лесенке.

Вот уж этот Захар.

Экскаватор подошел к горе: грудь — в грудь, за ним вся процессия. Поднял ковш, словно кулаком замахнулся, опустил, подобрал под себя лопату. Экскаватор вздрогнул, натужно запели шестерни. Теперь Захар должен взять не рыхленый грунт, а целик. Это испытание на прочность машины и мастерства машиниста. Вздрогнула под ногами земля, и скала с хрустом пошла в ковш…

Щелкали фотоаппараты, говорили и речи.

На стройке гидростанций несколько торжественных волнующих моментов. Перекрытие реки, пуск первого агрегата, промышленная нагрузка. Но это уже парад, — а как всякий парад — не то. А первый ковш — работа. Сколько впереди тревог, взлетов, удач и огорчений.

Котлован! Колымский котлован! Вынут первый ковш… К этому шли не один год.

К вечеру берег на основных сооружениях опустел. Покинули Малую землю и электрики, и взрывники. Остались только бурильщики. Экскаватор тоже поставили на прикол. Скоро первый взрыв.

Захар еще с утра съездил к геологам, договорился истопить баньку, доставал венички. Когда же по пути в поселок водомет завернул к нам и стал швартоваться к причалу, Захар провозгласил:

— Граждане пассажиры, не волноваться, оставаться всем на своих местах. За бортом — баня. Трап подан, приглашаются механизаторы!.. — А меня тормошит: — Может, сгоняем в столовку, пусть накачают из бочки ведерко-другое. Хватит и нам, что мы лошади, а какая баня без пены!

— Хорошо бы заодно и помыться…

— А вон и Андрей с кошелкой, — показывает Захар, — белье несет.

Мылись наскоро. В маленькой баньке было тесно, пар сырой и тяжелый.

— Только дерет кожу, а в нутро не проходит, — жаловался Славка. — На нутрях как было холодно…

— После бани дядя Вася ждет вас, — сообщил Андрей. — Картошку жарит.

Василий Андреевич встретил нас с мокрым полотенцем на шее.

— С легким паром, — сказал он. — А я в ванной посидел, помок. Ну, честная компания, подсаживайся. — Василий Андреевич бухнул на стол жаровню с хоккейное поле. — Со шкварками. Славка, капусту будете?

— Все мечи из печи. Спрашивают больных. Как работаем, так и едим, а как едим, так и работаем, — отдувается Славка. — Я могу, могу сколько угодно.

— Сковородку не проскреби. Ну как, Антон, на передовой? — интересуется Василий Андреевич.

— Да как тебе сказать, пусть вот Славка расскажет. У тебя-то какие новости?

— Встал — поел, на работу — с работы. День да ночь — сутки прочь…

Дружно заскребаем сковородку, и как только Славка встает из-за стола, Андрей пересаживается ко мне.

— Давай, дед, руку. Да не кулак, ладонь подставляй, — и вытряхивает из баночки мушки, наживки. — Покидаем?

— Что это, вместо дневника?

— Ну что ты, дед.

Андрей приносит дневник и кладет мне на колени.

— Я уже и рюкзачок собрал, дед. На зорьке, ладно?..

— Ладно, как-нибудь сходим.

Василий допивает кружку чая и собирается уходить. Славка уже дрыхнет, разметавшись на полу, на шубе.

Андрей выпускает за Василием Гольца и подвигает к столу стул, садится.

Я листаю дневник.

— Дед, ты писал когда-нибудь стихи? — спрашивает Андрей и оглядывается на Славку.

— Писал, кажись, теперь уж не помню.

— Про любовь?

Смотрю на Андрея, а он вроде меня и не видит, вроде меня и нет вовсе.

— Ты бы, Андрюха, дневник вел. Записывал житье-бытье, интересно когда-нибудь полистать.

— Вел, — вздыхает Андрей, — толку — одно и то же. — Андрей перевернул страничку тетради. Вот что я писал: «Дядя Слава опять обул мою портянку, хотел ему сказать, но какая разница — подвернул его. Похватали хлеба, колбасы и на работу. Прибежал тютелька в тютельку, но опять болты не привезли, до обеда слонялись. После обеда трос посовали, до вечера верхонок не хватило. Весь мазут тоже на себя собрали. Толику повысили разряд, и он в школу не пошел, на танцы смотался. А у нас коэффициент посещаемости страдает. Химичка Верочка двойку влепила — дед опять начнет вздыхать, это хуже всего». Видишь, ничего интересного. Дед, ты же знаешь Светку?

— Знаю, хорошая девчонка, общительная, а что?

Андрей захлопывает тетрадь.

— Вот если тебя девчонка не замечает.