Георге Георгиу: Возвращение к любви

Около пяти часов Максим Мога вышел из министерства. На секунду он задержался у массивной стеклянной двери, загородив ее своей могучей спиной. В его глазах застыли необычная усталость и смятение. Густые черные брови, приподнятые как бы в недоумении, резко подчеркивали седину висков.

Он стал осторожно спускаться по широкой лестнице, внимательно глядя под ноги, словно ступени вели не на улицу, а в глубину его существа, взбудораженного внезапным вихрем.

Мога был не из тех, кого легко можно выбить из колеи, и все же сегодня его душевное равновесие было нарушено: слишком круто менялась жизнь.

На тротуаре Мога остановился, вытащил из кармана коричневые кожаные перчатки, но не натянул их на руки, а только похлопал по ладони. И усмехнулся: «Так-то, Максим, аплодируй сам себе, а то неизвестно, будут ли аплодировать односельчане, когда узнают новость…»

Торопливые прохожие обходили его будто препятствие, а он все стоял как вкопанный. Мысленно вновь повторял состоявшийся разговор, который рад бы оставить там, наверху, в кабинете министра, но, к сожалению, придется увезти с собой, в Стэнкуцу. И продолжить его там. На сей раз не в его власти было забыть этот разговор или отложить его.

На город опустились холодные февральские сумерки. Они с каждой минутой густели, высвечивая многоцветные огоньки, которые, казалось теперь, отделились от зданий, от столбов и почти неуловимо поплыли под темным небом вдоль улиц.

Дневной шум еще не утих, и город находился в каком-то с виду хаотическом движении. В воздухе — ни снежинки. Где-то замерли, выкатившись в поле, сумасшедшие метели, которые бушевали здесь несколько дней кряду, и теперь только мороз царил над Кишиневом.

Звонкий бой часов на Триумфальной арке напомнил, что время беспрепятственно продолжает свой путь. Мога глянул на часы: половина шестого. К девяти можно попасть в Стэнкуцу, но сначала нужно заглянуть к Матею — без этого не обходился ни один его приезд в столицу. Встреча с сыном всегда была для обоих праздником.

У Моги были две радости — работа и сын.

До студенческого общежития рукой подать — стоит только пересечь улицу. Но не успел Мога сойти с тротуара, как предупредительно вспыхнул красный огонь светофора: «Стоп!»

Придется ждать, пока светофор сжалится и разрешит перейти улицу. Таковы городские правила движения. Могу раздражали все эти дорожные знаки, светофоры, которые с суровым равнодушием заставляли его останавливаться именно тогда, когда он спешил. На машине — еще хуже. Хочешь направо — поворачивай налево! Места вдоволь, а стоянка запрещена… Поэтому в городе он предоставлял разбираться и выпутываться из паутины этих правил своему шоферу Горе.

То ли дело в Стэнкуце, где Мога хоть сутками мог носиться в любом направлении на предельной скорости и останавливаться днем и ночью там, где ему вздумается!

У высокого здания общежития мигали разноцветные неоновые молнии, словно звали заглянуть на огонек. Мога зашел в продовольственный магазин, привлеченный его голубой витриной. Он заполнил целлофановый мешочек закусками, остановился перед прилавком с вином. «Дома ли Матей в этот час?» — подумал он. Обычно они с Матеем встречались в маленьком кафе на углу. Их встречи были всегда недолгими, о многом хотелось поговорить, и всякий раз почему-то разговор откладывался. Но сегодня был особенный день, и сильней, чем когда-либо, хотелось поговорить с сыном обстоятельно, не спеша. С глазу на глаз…

Мога вышел из магазина, перекладывая пакеты с руки на руку, — он не привык ходить по столице с покупками, и теперь ему казалось, что на него все смотрят.

Мысли о сыне и о предстоящей встрече с ним отчасти сняли дневное напряжение, он зашагал быстрее. Необходимо было поделиться с сыном новостью. И еще рассказать ему о существе, дорогом им обоим… И о котором Матей узнает сегодня впервые…

Они столкнулись неожиданно возле подъезда. Казалось, Матей знал о приезде отца и спешил выйти ему навстречу. Матей был не один. Его держала под руку стройная девушка в пушистой синтетической шубе и белой шапочке.