Альберт Мифтахутдинов - Закон полярных путешествий - Рассказы о Чукотке

За границей они впервые. В профсоюзе оказались две путевки на осень, а все отпускники-северяне осенью возвращаются домой, так что у Стаса и Иосифа конкурентов не было, они взяли отпуск на осень и зиму, рассчитывая, что лето себе устроят в Африке, — и не ошиблись.

Группа подобралась разношерстной, всем было ближе к сорока, чем к тридцати, и только молодая аспирантка Наталья из МГУ резко выделялась на столь зрелом и достаточно солидном фоне.

У Натальи был самый объемный чемодан.

— Не понимаю, — говорил Стас, галантно помогая ей выносить вещи, — что можно везти в Африку?

Руководитель группы в первый же день сделал Стасу замечание, чтобы он не прикасался к чемоданам — как к своим, так и к чужим, на это, мол, есть носильщики, таковы тут правила. С тех пор они просто выставляли вещи за дверь номера, клали поверх чемодана пачку сигарет в качестве презента и больше ни о чем не беспокоились. Сами они выносили только сумку, набитую сигаретами.

К обеду и ужину Натали выходила в разных нарядах, и вскоре Стас догадался, чем можно набить чемодан.

— Баба, она и в Африке баба, — как-то заметил Стас, вовсе не заботясь о том, что его может слышать Натали.

— Я тебе вовсе не баба, — смеясь, сказала Натали, — здесь я тебе соотечественница.

— Миль пардон, — буркнул он и уселся на ее чемодан.

— Тыща извинений, — перевел Иосиф.

— Психи, — сказала она. — Курите. — И протянула пачку «Кента».

— Дирхамы транжирим? — усыпил ее бдительность Иосиф и вытащил из пачки сразу две сигареты — себе и некурящему Стасу.

— Подарок, Ося, подарок… Сувенирчик…

— От Ахмеда, конечно…

— От кого же еще? От него, любезного, — разулыбался Стас.

— То ли еще будет, — мрачно прогнозировал Иосиф.

— Упреки, подозренья… — засмеялась Натали. — Эмоции частных собственников. А я принадлежу себе и государству.

Тут появился гид группы Ахмед, Натали вспорхнула и, демонстрируя узкие бедра, обтянутые элегантными джинсами, устремилась ему навстречу.

К Ахмеду Стас претензий не имел. Ахмед приятный малый, даже в свободное от экскурсий время, рад быть с ребятами хоть до утра. Ну а что он неравнодушен к Натали, так это видят все, и сам Ахмед этого не скрывает, крича по-русски на весь автобус: «Натали, я вас люблю», да и, в конце концов, это его личное дело.

— Не переживай, Стас, — успокаивает его Иосиф.

— А чего мне переживать? Что она мне, жена или невеста? Это пусть Ахмед переживает…

— Ну, все-таки, — мялся Ося, — в Москве вроде ты на нее иначе глядел, а? В первый день, а? В ресторан звал?

— Чего-о! Тоща больно, пусть мясо нарастет!

Предстояла поездка по окрестностям Танжера. Иосиф докурил сигарету, вторую спрятал в коробку от «Космоса», и друзья последними залезли в автобус.

Стас не мог оторвать глаз от синего моря, белых домов, ярко-зеленых пальм. Смотрел жадно. Вот так, наверное, пьют воду в африканской жаре.

— Ты не туда смотришь, — толкал его в бок Иосиф, — ты вон куда смотри, вон, на крыши, на крыши смотри!

На крышах беленьких уютных домов лежали бараньи шкуры, вялились кишки и куски мяса — на каждом доме. Дома тут небольшие, в два-три этажа, крыши плоские, можно прогуливаться или вести с соседкой беседы — расстояние между домами в три локтя.

— Чего столько баранов? — спросил Стас.

— Мы попали в праздник, — перевела Ирина Павловна, переводчица группы. — Праздник байрам, то есть праздник барана. Не путайте его с курбан-байрамом, что бывает в начале мая, хотя разницы принципиальной никакой.

— Зачем же два одинаковых праздника? — недоумевал Стас.

— Сейчас все правоверные приносят в жертву барана — самого жирного. Так велит коран, — втолковывал Иосиф Стасу. Он почитал себя находящимся ближе к мусульманству, чем его друг, поскольку его родная прабабка была то ли из Турции, то ли совсем наоборот — была в Турцию завезена. Разное в семье говорили. Тем не менее здесь, в Марокко, Иосиф частенько свои эскапады против Стаса начинал словами: «Мы, мусульмане…» С одинаковым успехом он мог бы начать: «Мы, негры…» — меланхолию, благодушие и упрямство Стаса невозможно было пробить.

— Ты гяур, [11] Гяур (араб.) — неверный. — заводил Стаса Иосиф, — на тебя никогда не снизойдет саваб! [12] Саваб (араб.) — благость. Не пить тебе святой воды из Замзама! Не совершить тебе хадж!

— Исповедуй ифтидад [13] Ифтидад — обет воздержания. , негодник! — кричит Иосиф. — Не смотри на марокканок! («Что перед одной из них даже десять твоих Натали? Ничто! Пыль!»).