Николай Угловский: Подруги

Она отвернулась и со страхом ждала, что будет.

— Значит, не веришь? — холодно сказал Володя после тягостной для обоих паузы. — Думал, поймешь, а ты — про пивную. Вы, значит, полноценные люди, а я, по-вашему, так себе, вроде ушибленного. Боитесь, что подведу? А я и не нуждаюсь в вашем мнении, как-нибудь без вас обойдусь. Понятно?

Верочка покраснела, поняв, что он угадал ее мысли, и промолчала. Он выждал некоторое время и вдруг устало и безразлично проговорил:

— Прощай, мне тут надо в одно место зайти…

Она встрепенулась, хотела спросить: «Постой, как же так?» — но он уже шагал прочь от нее.

«Девчонка! — жуя твердыми губами мундштук папиросы, думал Володя. — Ей начистоту, а она заладила одно и то же… Погодите, я вам докажу. Нет, не стоит. Все равно не поймут, скажут: рисуется. А может, Ленка поняла бы? — Он даже остановился, пораженный этой мыслью. — Навряд ли. А уж для меня она и вовсе непонятная. Нет у меня к ней ничего…»

Марта Ивановна Репина, познакомившись на пленуме с девушками-добровольцами, загорелась мыслью взять их под свое особое покровительство. Девчата показались ей очень уж молоденькими и несмышлеными — ну будто со школьной скамьи. Не верилось, что они уже работницы со стажем и кое-что испытали на своем коротком веку. Марта Ивановна увидела в них свою далекую молодость, когда она так нуждалась в добрых советах и наставниках, но была лишена их. Что ж, видно, тогда было другое время… Ее даже обрадовало, что родители девушек живут далеко: по крайней мере, вмешиваться не станут. Отныне только она, Марта Ивановна, будет их другом и защитником. Да, это ее долг. Души и сердца у нее хватит с избытком — в этом Марта Ивановна не сомневалась. Вот и кончилось ее одиночество.

Накануне приезда девушек между Мартой Ивановной и председателем колхоза произошел следующий разговор:

— Я думаю направить их на вторую ферму подменными доярками. Пусть сначала осваиваются, учатся, а потом посмотрим, кого куда определить. Ферма рядом, приглядывать за ними легче.

— Что ж, на вторую, так на вторую, — охотно согласился Логинов. — Кстати, Павла Замараева давно просит замену. Ну, а остальных двух куда?

Марта Ивановна на минуту задумалась.

— Не хотелось бы мне их разлучать. Сам понимаешь — подружки, на одной фабрике работали. Есть у меня одна думка, только не знаю, выйдет ли что…

— Да уж договаривай, — улыбнулся Логинов, догадываясь, что у Марты Ивановны все уже обдумано заранее.

— Не торопи, выслушай, — неожиданно строго сказала она. — Дело серьезное, а ты — лишь бы с рук поскорей… Тетя Паша замену просит — знаю, говорила с ней. Ляпунову и Скобликову переведем на третью ферму, им и ходить туда ближе, а Аню Шустикову оставим здесь — она же ровесница новеньким. Вот и будет у нас комсомольская ферма. Понял?

Логинов отнесся к этим планам без особого энтузиазма.

— Не рано ли? Они не имеют никакого опыта, могут завалить дело, и виноваты будут не они, а мы с тобой.

— Не беспокойся, уж я постараюсь, чтобы не завалили. Да и не сейчас это будет, а попозже, когда девчата подучатся. Для того и посылаем их к опытным дояркам.

— Только не надо спешить, Марта. А кроме того, согласятся ли отдать своих коров в чужие руки Ляпунова и Скобликова? Принуждать их к этому мы не можем.

— Я им дам группу не хуже. И вообще, все это я беру на себя, — твердо заявила Марта Ивановна.

Логинов внимательно посмотрел на нее, усмехнулся — так, как только он умел это делать: полунасмешливо, полуодобрительно.

— А ты, видать, здорово надеешься на этих девчат, — сказал он. — Смотри, не осрамись. Это у них сейчас задору много, а вот настанут будни-трудни — другое запоют. Такую могут канитель развести, что не рада будешь.

— Что же, по-твоему, на них рукой махнуть, предоставить самим себе?.. Хорош председатель, нечего сказать! К нему добровольцы, они искренне хотят внести лепту в общее дело, а он заранее поет заупокойную. Тогда уж прямо скажи им завтра, что, дескать, пока не поздно, возвращайтесь назад, плюньте на свои комсомольские путевки, ничего у вас хорошего не получится…

— Ну-ну, дальше, — словно любуясь ее благородным возмущением, весело сказал Логинов.

— А ну тебя, — обиженно отвернулась она, теребя концы красивой с синей каймой косынки, недавно присланной одной старой подругой из Ленинграда.

А он и вправду любовался ею — обиженной и обезоруженной его иронией. Впрочем Логинов знал, чем все это кончится… Вот и сейчас Марта Ивановну медленно, как бы давая ему возможность извиниться, повернулась в его сторону, на смуглом, чуть зарумянившемся лице — немое, ожидание и затем улыбка, еще робкая и уже неуловимо кокетливая, от которой у Логинова всякий раз теплело на душе.