Александр Поповский - Повесть о несодеянном преступлении. Повесть о жизни и смерти. Профессор Студенцов

Во всем этом, разумеется, не только вина Ардалиона Петровича. Ученые советы и общества не могут без него обойтись. Редакции трех журналов ввели его в коллегию, всякого рода союзы и клубы, общества и содружества непрерывно обращаются к нему. Ардалион Петрович, вероятно, и сам этому не рад: какой врач не загрустит по клинике?.. Ведь если от больных отказаться, во имя чего тогда жить?

Печальные мысли не давали Евгении Михайловне покоя, время от времени они возвращались, чтобы воскресить улегшуюся тревогу. Особенно мучительны были те дни, когда в клинике отмечали удачу ассистента, вернувшего к жизни заведомо обреченного больного. Успех долго будоражил творческую мысль врачей, тем временем новое достижение приносило другую значительную радость. Отличившихся было много, но не было среди них Ардалиона Петровича. Напрасно консилиум врачей добивался его присутствия: в одном важном слу–чае он встречал австралийских гостей, а в другом — не менее серьезном — проводил совещание у юных любителей гигиены…

Долг жены и друга обязывал Евгению Михайловну указать на это мужу, и она однажды заметила ему:

— Ты совсем не бываешь в клинике, вряд ли тебе приятно быть вдали от больных, но следует что–нибудь предпринять. Терапевт без практики, без упражнения слуха, зрения и чутья перестает быть специалистом…

— Короче, деквалифицируется, — перевел он ее мысль на свой язык. — Некогда, я едва успеваю готовиться к лекциям, принимать у студентов экзамены и бывать на заседаниях института.

— Жизнь в клинике проходит мимо тебя, — обеспокоенная его ответом, более решительно сказала она. — Пусть другие занимаются этими… делами, мы с тобой врачи… Тебе нужна медицинская практика.

Вместо жалоб на обстоятельства, вынуждающие его оставаться вдали от клиники, вместо сетований на судьбу, отнимающую у него радости творчества, последовал невразумительный ответ:

— Считай, что я переквалифицировался…

Она приняла это за шутку и твердо решила добиться своего.

Новые сомнения, столь же неожиданные, как и тревожные, встали и утверждались, их неумолимая последовательность грозой обволакивала спокойные будни супругов.

Неожиданно испытание вошло в дом с человеком, впервые переступившим его порог. Он пришел в сумерках холодного зимнего вечера и засиделся в кабинете Ардалиона Петровича допоздна. Судя по вниманию, оказанному ему хозяином, они были давно знакомы. Позже выяснилось, что гость — действительный член Медицинской академии, директор известного института.

Занятая своим делом — подготовкой доклада для предстоящего семинара медицинских сестер, — Егения Михайловна вначале не обращала внимания на то, что происходит за тонкой стеной гостиной. Заливистый смех и рукоплескания гостя вынудили ее перейти в столовую, однако и здесь выкрики и хохот из кабинета мешали сосредоточиться. Временами неумеренно громкие голоса так отчетливо звучали, что Евгения Михайловна оставляла работу.

— Вы чародей, Ардалион Петрович, гений! — захлебывался от восторга директор института. — Откуда это у вас?

Ответ был столь неожиданный, что Евгения Михайловна невольно прислушалась.

— Чародей? — хохотал Пузырев. — Да вы сущий ребенок, жалуетесь, что новаторы заели, и спрашиваете совета. Кто на них сейчас внимание обращает? Мы с вами — администрация, наука и еще кое–что, пусть повоюют… Говорят, что мы нозую идею встречаем в штыки, а как к ней иначе относиться? Так без боя уступить, — валите, мол, всё, во что мы верим и знаем, рубите под корешок? Когда же это бывало, чтобы перед каждым чудотворцем настежь раскрывали дверь? Бедняга Коперник лишь на смертном одре увидел свое учение напечатанным. Лютер успел назвать его глупцом, и смерть избавила астронома от больших неприятностей… Королевское медицинское общество в Лондоне отказалось публиковать книгу Дженнера, и тот, кто оградил человечество от оспы, выпустил свой труд за собственный счет. Свыше века ученые не признавали полезность оспопрививания, по их настоянию прививка оспы поныне в Англии необязательна… Науку надо беречь от произвола. Угодно Коперником прослыть, научное хозяйство вверх тормашками поставить? Докажи. Мы в долгу не останемся: драться будем что есть сил…

— Он вам и докажет, — перебивает хозяина гость, — дайте, говорит, больных, и вы убедитесь… Как быть тогда?

— Соглашайтесь, — советует гостю Ардалион Петрович. — Бери, милый человек, пробуй, — все равно ничего не выйдет… У него ведь за душой ни шиша нет, выложит на стол размазню из травок и корешков и давай чудить: сегодня он ею лечит подагру, завтра психического больного, а там и вовсе на рак пойдет. Наши врачи панацеи не любят, посмеются над спятившим новатором — он и сбежит. Сами не догадаются, подскажешь тем, кто помоложе и побойчей… Они живо чудака из клиники выживут.