Владимир Муссалитин - Восемнадцатый скорый

— Так сытой не будешь, — говорит наставительно она. — Ты с хлебушком, с хлебушком…

Собрав и перемыв посуду, бабушка разбирает высокую с горкой подушек постель.

— На мамкиной постельке ляжешь или со мной?

— С тобой, — говорит Лена.

Она тотчас сбрасывает платьице и юркает под теплое одеяло.

— Вот и умница! — приговаривает бабушка, забираясь на кровать.

Мягко скрипнув, кровать оседает. Лена скатывается под теплый бабушкин бок и, затаившись, думает, что когда она вырастает, станет взрослой, бабушки, должно быть, уже не будет в живых. И ей вдруг становится жаль бабушку. Лена приподнимается на локти и целует бабушку в щеку.

— Спи, моя славная, — отзывается тихо бабушка.

Лене вдруг становится тепло и уютно. И она думает, что страхи и опасения ее насчет матери напрасны. Ну как она может бросить ее? Даже если станет жаль тех ребят, у которых умерла мать, она все равно не бросит ее.

Лена лежит с открытыми глазами, вглядываясь в мутно белеющий потолок, вслушиваясь в тишину дома.

— Сейчас что, — говорит бабушка, — сейчас сел и поехал. Поезд куда хочешь довезет. Не как в прежние времена. Мой родитель в Киево-Печерскую лавру пеший ходил, а Ваня — дедушка твой — так тот каждую зиму в Вятку на заработки отбывал. А Вятка вон она где! На самом краю земли. — Бабушка смолкает, затем, словно возвратившись из каких-то своих далеких мыслей, говорит: — А окна вон отпустило. Потеплело, видать, крепко.

Лена слушает тихое воркование бабушки, опускаясь в теплую дрему.

Бабушка вспоминает какую-то дорогу, как ей с дедушкой пришлось куда-то ехать ночью, как вдруг выбежали им навстречу, на дорогу, волки. И как они кричали, чтобы отпугнуть их, но волки не убегали. Тогда они начали жечь солому, но волки, сев на снег, все чего-то ждали.

Лена хотела переспросить бабушку, правда ли то, что рассказывала она про волков, или это приснилось ей? На самом ли деле это было, или бабушка рассказала сказку? Но бабушка уже спала, а в ногах ее то громче, то тише, как бы поднимаясь и опускаясь на качелях, похрапывал большой и черный кот Рым.

Поутру пришла тетя Паша — соседка. По-хозяйски уселась на табуретку, развязала один за другим платки — пуховый и два простых, высвободив уши. Покосилась на кровать.

— Это ж Татьянка все гостюет. Долгонько что-то, долгонько…

Лене захотелось вскочить и вытолкнуть злую соседку в шею, чтоб совсем дорогу в их дом забыла. Всегда вот так, придет, чтобы нехорошее сказать. Какая все же злая. Вечно ей до всего дело есть! Всюду свой любопытный нос сует…

Лена с головой укрылась одеялом, стараясь не слышать голоса соседки, думая о том, чем она займется сегодня, в воскресный день.

Когда соседка наконец ушла, Лена тотчас вскочила, с уже созревшим решением.

За окном мело. «Ну и хорошо», — подумала Лена. Ей нравилась такая погода, когда идешь под густой сеткой снега, когда он валит и валит на тебя, когда ты чувствуешь его тяжесть на плечах.

— Бабушка! Я на лыжах побегаю. Мы с Веркой вчера договорились.

— Господь с тобой, какие лыжи! Так сразу и занесет. Сиди-ка лучше дома. Читай что-нибудь бабке. А то я без очков — никуда. Вот Татьянка новые глаза привезет, тогда никого просить не буду. Прошлый раз какую мы с тобой книгу хорошую читали?

— Вот, всегда ты так. Все сиди да сиди. Я и в прошлое воскресенье никуда не ходила.

— Ну, будет, будет! Сходи испытай. Вон как подметает.

И верно. Все во дворе ходило под ветром. Она открыла дверь, и в лицо со всей силой ударила снежная пыль.

Может, и правда вернуться? Только потрафит бабушке. Лена потрогала затвердевшие ремни на лыжах, постучала палками по задникам, сбивая наледь.

— Ты далеко не бегай, — крикнула бабушка, высунувшись в сени.

— Ладно, — ответила Лена, просовывая валенки в ремни. — Не побегу. — Она прихлопнула сенную дверь и, прибивая свежие наметы, побежала за ограду. Обычно она бегала на Орешек. Так называлось у них место за деревней. Там на Орешке — горки. И крутые, и пологие. Всякие! Катайся, только не боись!

На Орешек обычно собирались ребята их поселка. Помимо демьяновских, приходили туда еще лебедские и оболешевские. Кроме них с Веркой, все остальные девчонки были взрослые. И хотя девчонки воображали из себя шут знает что, кататься ровным счетом никто не умел. Они только и знали, что визжали, когда ребята сталкивали их с горок. Лена видела, как большие девчата откровенно завидуют ей, тому, как она, не боясь, съезжает со всех горок, даже со смагинского трамплина.