Владимир Муссалитин - Восемнадцатый скорый

Долго быть одной Антонине не пришлось. Всегда найдутся скучающие пассажиры из своего или соседних вагонов. Еще на перроне, перед отправлением поезда, она обратила внимание на поглядывающего с интересом в ее сторону стройного, даже как бы особо выструненного сержанта, со значками во всю грудь. Не иначе как в отпуск собрался парень, решила она. И сослуживцы не пожалели знаков отличий, чтобы их бравый товарищ предстал во всей красе. Ей не раз приходилось слышать подобные откровения. Хотя, как знать, может, этот парень все свои значки сам заслужил. Но все равно можно было бы и поскромнее. Тут явно чувствовался перебор.

Ехал сержант по соседству, в тринадцатом вагоне, как раз у Кутыргиной, но вскоре после посадки объявился в проходе их вагона. Выходя по своим делам, Антонина всякий раз ловила на себе его заинтересованный взгляд. Парень, надо полагать, выжидал удобного момента, чтобы зайти к ней, в служебное купе, и стоило лишь уйти Женьке, как он тут же объявился. Самым удачным предлогом для знакомства он нашел вопрос о прибытии их поезда в Актюбинск. Антонина, конечно, могла бы сказать, что рядом с окном, у которого он стоял, как, впрочем, и в том вагоне, где ехал сержант, висит расписание. Но все же приняла условия игры. Сержант не собирался уходить.

— Можно я посижу у вас? А то одному скучно.

Не дожидаясь ответа, он отодвинул в сторону оставленные напарницей журналы и сел вполоборота к Антонине, как бы давая ей возможность получше разглядеть свои регалии. Среди знакомых значков — гвардейского, классного специалиста, золотого ГТО, спортивных разрядов по трем различным видам спорта, на груди сержанта красовался и непривычный, не виданный ею прежде красивый значок. Орнамент его составляли пять разноцветных знамен.

— Щит, — великодушно пояснил сержант, — учения стран Варшавского Договора.

Значок этот, как, впрочем, и другие, был не просто привинчен или там приколот к кителю. Каждый имел основу из белой роговицы. А комсомольский значок так и вовсе был вмонтирован в анодированную пластинку, из которой восходил стремительный полукруг ракеты.

Довольный тем впечатлением, что произвел на проводницу, парень от нечего делать стал перебирать журналы.

— Хорошая у вас работа. Все время на колесах. Каждый день новое. Лично — по мне. Что толку сиднем сидеть. Я и сам из-за этого на машину пошел. У вас же, конечно, временное. Выйдете замуж, и откатались. Женщине, как говорится, нужно семейный очаг поддерживать… Это у нас вольняк. Недаром мусульмане каждое утро начинают с благодарности аллаху за то, что не родил их женщиной. Но у нас этих пережитков нет. И потом, какой еще женщиной родиться. На другую и не посмотрят. А вам бояться нечего. У вас всегда поклонники найдутся.

— Ну спасибо, утешили! — сказала Антонина.

— Нет, точно, — заверил словоохотливый сержант. — Я по натуре не влюбчивый, а увидел вас… Думаешь, заливаю, — сержант как бы между прочим перешел на «ты». — Нисколько. Была у меня до службы девчонка. Но теперь кранты. Пока я там трубил, к ней другой подкатился. Ребята кричат: ты начисть ему. А он-то при чем. Если кому и чистить — так только ей. Верно говорю! Но я ее, известное дело, не трону. Ты скажешь, зачем я все это плету? А чтобы ты все про меня знала. Это, как говорится, гора с горой не сходится. Скажи, а у тебя парень есть?

— Э, много, сержант, знать хочешь! — усмехнулась Антонина…

— Нет, а все же? Для меня, может, это важно.

— Как не быть. Конечно, есть!

Парень, видимо, надеялся услышать иное. Он не смог скрыть своего замешательства.

— А он чего, по гражданке или как я?

— Как ты!

— Значит, служит?

— Служит!

— И ты ждешь его?

— Жду!

— Тогда ясное дело. Но ты на меня не обижайся. Лады?

— Лады! — в тон сержанту ответила Антонина.

Парень провел рукой по черным, прямо-таки угольным волосам.

— А я знаешь в кого такой? В мать! Она у меня цыганка. Точно! Отец — русский, мать — цыганка. Меня ребята только цыганом и зовут. Ей-бо! Мать у меня по вагонам ходила. Отец вот так же в отпуск ехал, заспорил со своими. Женюсь на цыганке. И женился. Ну мать, ясное дело, не гадает больше. Она в КБО работает. Мастером по пошиву. Две медали. И орден этот… «Знак Почета». Цыгане любят, чтоб блестело. Я вот тоже.

Парень старался подтрунивать над собой, но было видно, сержант гордится и своими лычками и теми значками, что в длинный ряд выстроились на его груди.

— Послушай, я тебе не надоел? Нет? Ну тогда еще малость посижу. Лады? Скучно одному. Можно, конечно бы, и покемарить. Но я спать в вагоне не могу. А ты? Да хотя вам это дело привычное. Вот так коротаете время с болтливыми пассажирами. У каждого там не душа, а копилка всяких историй. А человеку необходимо разрядиться, выговориться. И кому как не проводнику. По крайней мере надежно. С ним и умрет.