Владимир Лиходеев - Сначала было слово

— Господь с вами! — отмахнулся Чемесов. — За что его четвертовать?

— Не дай бог! Я к примеру… Я к тому, что — молодец!

— Ну! — обрадовался Чемесов. Соловаров вздохнул:

— В том-то и суть… Нельзя, чтобы — молодец! Чуждо! Я в должности. Я — государев слуга. Не просите. Я ведь — не со зла. Долг мой — доложить по начальству. А дальше — бог милостив…

«3-е отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии.

Вследствие поступившего в 3-е отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии ходатайства об облегчении участи сосланного в 1862 году за политическое преступление в каторжную работу и в последнее время переведенного на поселение бывшего студента Московского университета Петра Заичневского — имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство почтить меня уведомлением, где именно находится ныне Заичневский и если он по своему поведению заслуживает помилования, то в какой мере оно могло бы быть ему оказано.

Управляющий отделением Свиты Его Величества генерал-майор Мезенцев».

Председательствующий в Совете главного управления Восточной Сибири генерал-лейтенант Константин Николаевич Шелашников служил не первый год и понимал, что ежели Николай Владимирович Мезенцев покорнейше просит почтить уведомлением о поведении ссыльного, стало быть, судьба указанного ссыльного решена. Константин Николаевич не знал, кто такой этот Заичневский, но он умел читать начальственные бумаги, как музыкант yмеет читать ноты, выискивая истинное звучание партитуры. Он приказал доставить бумаги ревизора поселений.

Итак — Заичневский, Петр, двадцать лет, православной веры, росту два аршина восемь вершков, волосы черные, глаза карие, зубы — все. Рот — нос — умеренные, лоб низкий, широкий, особенных примет нет… Можно казнить, можно и миловать… Из бывших студентов… За произнесение публичных речей возмутительного содержания и распространение запрещенных литографированных и печатных сочинений… Лишен всех прав состояния… В каторжную работу… Его императорское величество соизволил ограничить срок работ одним годом…

Константин Николаевич листнул дело: преступник тогда был несовершеннолетний, от того и соизволил государь ограничить ему срок работ… Далее — поступил в Иркутск 12 мая 1863 года… Далее… По постановлению Губернского правления назначен в работу в Иркутский солеваренный завод 25 мая 1863 года. Ну-с… Постановлением Губернского правления на 5-е октября 1864 года назначен для поселения в Витимскую волость Киренского округа… Ревизор поселений — Лукьянов.

Выходит, Заичневский этот находился полтора года в Усольских заводах. Отчего же не оставлен там же на поселение? Впрочем, это уже неважно. Тональность бумаге из Третьего отделения была весьма благополучна для бывшего студента.

Константин Николаевич отправил запрос гражданскому губернатору:

«Покорнейше прошу Ваше Превосходительство доставить мне в возможно непродолжительном времени сведенья, по какому случаю или за что именно удален Заичневский по окончании срока работ в Киренский округ, а также уведомить меня о поведении помянутого преступника во все время нахождения его в ссылке, также о наблюдении его поведения с присовокуплением мнения Вашего о том, может ли Заичневский по своему образу мыслей в политическом отношении заслуживать помилования и в какой мере оное могло бы быть ему оказано».

Последние слова Константин Николаевич в точности напасал как у Мезенцева.

Исполняющий должность иркутского гражданского губернатора с ответом не замедлил:

«Имею честь довести до сведения Вашего Превосходительства, что государственный преступник Петр Заичневский, по увольнении от работ, назначен на поселение в Киренский округ за то, что он позволил себе привести из тельминского полуэтапа в Иркутский солеваренный завод, для свидания с политическими преступниками, политического же преступника Якубовского, о чем Вашим Превосходительством, по званию начальника Иркутской губернии, донесено было господину генерал-губернатору Восточной Сибири 3 октября 1864 г. за № 1065».

Вот тебе раз!

Константин Николаевич перечел это место: неужели доносил? И нумер есть! Почему ж он не помнил никакого Заичневского? Генерал-лейтенант Шелашников не любил намеков на свои оплошности. Заичневский, оказывается, преступник дерзкий и своевольный. Вот и весь ответ на отношение генерала Мезенцева! Однако Константин Николаевич знал, какого ответа от него ждут. И, читая далее донесение, увидел, что не один он обладает государственным понятием: