Николай Боков - Смута новейшего времени, или Удивительные похождения Вани Чмотанова

Все шло хорошо.

В полдень с последним ударом курантов артист ощутил неудобство в левой ноздре. Постепенно осознавал он причину. Невыстриженный волосок щекотал в носу, тихо, но губительно, с каждым вздохом приближая страшное. Роберт собрал в кулак весь профессиональный опыт актера. О, если бы можно было почесать нос рукой! Ведь и раньше бывали подобные случаи. Роберт вспомнил, как нужно было зарыдать, когда положительная героиня в одной пьесе провалилась в нужник и утонула. Тогда он закрыл лицо рукавом из бутафорского шелка и превратил гомерический смех в трогательный плач.

Волосок шевелился. Рушились города, кричали женщины, свергались правительства, и весь земной шар объял огонь новой мировой войны.

Фокстрот по радио оборвался.

— Алле, алле, Кривокорытов! — раздался голос Начальника безопасности [23].

— Что это Вы задумали?

Роберт напряг железную волю актера.

— Бросьте вы эти штучки! — загремел Начальник, и неумолимо приблизился миг предательства Родины. В голове Кривокорытова помутилось, он раздулся, как лягушка в знаменитой басне. Земной шар сошел со своей орбиты и неотвратимо падал на раскаленное солнце.

— Ап-чхи! — грянуло на весь мавзолей.

— Я тебя расстреляю, собака! Продажная шкура! Фашист! — орал Начальник в подушке фальшивой мумии. Актер понял, что все кончено. С воем он вскочил на четвереньки, запрыгал, рыдая, под стеклом.

Ударившись головой о крышку, падая, Кривокорытов каблуком распорол перину, и гагачий пух затопил хрустальную гробницу. Актер бился в застекленном пространстве, словно гусь в пухощипательной машине.

Оцепенение посетителей длилось вечность. Страшным ревом взорвались сошедшие с ума. Толпа бросилась к саркофагу.

— Воскрес! Воскрес!

— Он задыхается!

— На помощь!

Чудесная весть, словно ток, пронизала очередь. Народные массы хлынули в склеп, повалив и растоптав охрану. Вмиг была сорвана крышка. Под вой и хихиканье сумасшедших, затравленно глядя, выпрямлялся незадачливый служитель Мельпомены.

— Воскрес! — вопили кругом и плакали, хватаясь за полы темно- оливкового френча.

Офицер Шолкин побледнел и протискался в каморку с телефоном. Он отрапортовал о случившемся Генеральному секретарю и деловито, поглядев на часы, застрелился.

Охрана, залегшая под голубыми елями, встревожилась гулом и бегущей толпой.

— Наверное, мятеж, — предположил майор Разумный. Он долго пытался дозвониться до начальства. Никто не подходил к аппарату. Политрук еще с утра уехал к больной теще. Чувство одиночества сдавило сердце майора. Он подумал, что Кремль взят, вспомнил о своей исторической ответственности и скомандовал:

— Рота! Рассеять мятежников!

Застучали пулеметы из-под елей. Стрельбу услышали патрули на крыше ГУМа, на Спасской башне и в Покровском соборе, и поддержали Разумного. Ударили крупнокалиберные, из древних бойниц со стены били из карабинов и автоматов.

Генеральный секретарь плакал, как мальчик, рвал телефон, вызывая с окраины танковую дивизию.

— Самозванец…! — кричал он и тер кулаками глаза. — Гад несчастный!

Дозвонившись к генералу Слепцову, Леонид Кузьмич бежал по гулкому коридору, созывая товарищей по классовой борьбе. Споткнулся, упал на ковер и втянул голову в плечи, решив, что сзади на него бросился десант мятежников. Но в коридорах никого не было. Бросился по лестнице. Распахнул неприметную дверь кабинета для совещаний. Выпучивая глаза, застыл: на окнах, прицепив ремни к защелкам фрамуг, висели Начальники искусства и безопасности.

— Караул! Убивают! — закричал Генеральный секретарь, отступая задом и не отрывая глаз от конвульсивно дергавшихся ног многолетних соучастников.

— Скажи! Слово скажи! — выла толпа.

«Сказать, что случайно здесь — убьют!» — вспыхнуло в мозгу артиста.

Медленно, как во сне, поднял он правую руку и простер ее над толпой.

— Товарищи! — начал актер. — Да, я воскгес. Может быть, вгагам габочих и кгестьян это покажется вздогом, небылицей. Нет, воскгесение меня отнюдьне опговегает учения Магкса. На том свете я часто мучался тем, что многого недовегшил, не пгедусмотгел. Как вы знаете, электгон неисчерпаем. И атом тоже. Использовать все возможности, собгать все силы, — это задача, котогая по плечу только тому, кто готов отдать все силы пголетагиату. И вот я сгеди вас, догогие товагищи. Сообща мы одолеем все трудности, всех бюгокгатов!

Кривокорытов кончил, и в наступившей тишине отчетливо проступила пальба.