Павел Гельбак - ...И вся жизнь

Вспомнил день, когда пришли в редакцию Маркевич, Криницкий и Рындин. В кабинете Соколова Урюпин рассказывал им о пресловутой ошибке, которая чуть не прошла в номер. Хотя ошибка и была выловлена, но о ней узнали в партийной коллегии обкома. После разговора с Разиным я терялся в догадках, кто мог сказать. Сейчас почти убежден, что сделал это Рындин. К тому же он хвастался, что на Урале до войны учился или работал вместе с Разиным. Так вот этот таинственный «кое-кто», на кого так охотно ссылался Рындин!

— Передайте кое-кому, что я дал приказ сегодня же вечером выехать в командировку именно вам.

Рындин вразвалочку покинул кабинет.

Вечером ко мне в кабинет несколько раз заглядывала Ольга Разина. Улучив минуту, когда я остался, наконец, один, она рискнула зайти.

— Слушаю вас, Ольга Андреевна.

— Я хотела вам сказать…

Мне показалось, что Ольга сильно волнуется. Я опустил глаза и стал рисовать на бумаге кружочки и звездочки.

— Может, лучше мне уйти из редакции? — спросила Разина.

— Вам не нравится работа?

— Очень нравится.

— Так в чем же дело? Вас кто-то обидел!

— Нет, что вы!

— Тогда не вижу повода.

— Видите, знаете… — прошептала Ольга. — Но если вы хотите, останусь.

— Конечно, оставайтесь. Будем считать, что этого разговора не было.

— До свидания, Павел Петрович. Будьте осторожны с Рындиным.

— Нашли кого бояться!

— Да. Я его боюсь. Он мужу наплел о нас… Вы не знаете, какой он человек… — Ольга скрылась за дверью.

Предупреждение Разиной опоздало. Сразу же после того, как Рындин отказался выполнить мой приказ, я собрал редакторат. Соколов предложил объявить Рындину выговор за недисциплинированность. Виктор Антонович не согласился.

— Выговор ему, что мертвому припарка, — горячо заявил он. — Гнать надо из редакции.

Голоса разделились. Мне лично пришлось больше по душе предложение Урюпина, но все же я решил внять голосу рассудка, позвонил секретарю обкома Рудису и рассказал о своих сомнениях.

— Рындин не входит в номенклатуру обкома, — ответил секретарь. — Решайте как подсказывает партийная совесть. Лично я трусов терпеть не могу…

Партийную совесть мне не пришлось долго спрашивать. Перед самым приходом Разиной у меня в кабинете побывал Рындин. Я ему сообщил, что он уволен из редакции.

— Формулировка? — теряя обычное самообладание, спросил Рындин.

— Трусость! Уволены из редакции как трус.

А вот теперь пришла Ольга и предупредила о грозящей опасности. Ну что ж! Будет писать кляузы. Он на это способен.

Позвонила Тамара:

— Танцуй, Пашенька! Танцуй!

— Только и осталось, что танцевать.

— Слушай, — она, не скрывая торжества в голосе, прочла телеграмму главного редактора «Красного знамени». В ней сообщалось о награждении меня орденом «Знак Почета» за организацию фронтовых молодежных бригад на машиностроительных заводах страны.

Оказывается, не так уж плохо жить на свете, когда рядом друзья. Молодцы в «Знамени»! Ушел я от них, а вот не забыли, представили к награде.

— Спасибо, Томка, за добрую весть. Спасибо!

— Спасибом не отделаешься. Приходи пораньше домой, поужинаем.

Владас Рудис встретил меня в коридоре обкома.

— Заходи, заходи, именинник, — пригласил он, распахнув дверь своего кабинета. — С тебя причитается.

— За этим дело не станет.

Впервые секретарь обкома обращался ко мне на «ты».

— Так вот, друже, прочитал я Указ, наградили тебя орденом за организацию соревнования в промышленности…

— Есть такой грех. На автозаводе помог организовать первые фронтовые бригады, потом в газете об этом писал… — похвастал я.

— Вот видишь, дело хорошее сделали. Почему же в «Заре Немана» вы так нудно пишете о соревновании? Вот полюбуйся…

Владас Рудис протянул мне сегодняшний номер «Зари Немана». На первой полосе публиковалась подборка об организации соревнования на заводах области. Тоска зеленая. «Отвечая на призыв вождя, коллектив завода взял обязательство выполнить план на 150 процентов», «Стахановец (фамилия), включившись в соревнование, дал сегодня две нормы». И так из заметки в заметку. Строчек много, а толку мало.

— Ну как, нравится? — спросил секретарь.

— Да уж чего тут… Плохо, конечно, плохо. Но здесь и условия другие. Где найдешь такие коллективы, как на автозаводе? Предприятия все маленькие, народ опыта не имеет. Никогда не организовывали соревнования…