Вильям Гиллер - Вам доверяются люди

— Лучше, чем я мог ждать! — с откровенным удовольствием объявил Рыбаш. — Хотите взглянуть?

— Потом обязательно зайду. Но расскажите-ка мне…

Они отошли к окну и вполголоса, чтоб не мешать знакомству Степняка со Святогорской, заговорили о том, как велась операция и что было после.

— Если бы не Львовский… — успел услышать Илья Васильевич и подумал, что Рыбаш при всей его самоуверенности добрый товарищ: чужих лавров, во всяком случае, не присвоит.

Святогорскую Степняк знал только по фамилии; она работала в соседней больнице, встречаться им не приходилось.

— Не хотелось бы заведовать, — прямо сказала она, — но Роман Юрьевич уверяет, что у вас сложилось безвыходное положение.

— Правда, — грустно подтвердил Степняк. — Во второй хирургии осталось два хороших, но очень молодых хирурга.

— Действительно хороших?

По-видимому, Святогорская не любила тратить время на окольные пути: спрашивала она так, словно лицемерия на свете не существовало.

— Действительно. Вы сами убедитесь, что вообще-то коллектив у нас сильный.

Степняк запнулся: сильный коллектив, а не сумел раскусить одного Окуня… Но тем не менее, перебирая мысленно тех, кого считал ядром коллектива, — Лознякову, Рыбаша, Львовского, Наумчика, Машеньку Гурьеву, вспоминая доброе, круглое лицо и степенную речь тети Глаши, быстрые и ловкие руки чернявой сестры Лизочки, думая о молодых врачах — о Григорьяне и Крутых, о Ступиной и Журбалиевой, он не мог не повторить:

— Коллектив хороший. Я буду рад, если вам понравятся наши традиции.

— А вы уже обзавелись традициями? — насмешливо спросила Святогорская.

Илья Васильевич ощутил смутную досаду. В самом деле, больница ведь существует всего полгода… Он потер левой ладонью подбородок.

— У нас есть одна традиция, — отчетливо сказал он: — у нас любят людей, которых лечат.

Святогорская помолчала, прежде чем ответить.

— Буду считать, что это не декларация. К работе надо приступить сегодня же?

— Да.

Она слегка вздохнула:

— А я только со вчерашнего дня в отпуску.

— В отпуску?

— Ну да. Роман Юрьевич этим и воспользовался. А то бы разве наш главный… В общем, будут неприятности! — Она еще раз вздохнула и поднялась с того глубокого, низкого кресла, сидя в котором даже гигант Фомичев, чью жену едва не погубил Окунь, казался просто обыкновенным здоровяком.

Степняк, гася папиросу, тоже встал. «Честное слово, она со мной одного роста!» — с оттенком уважения подумал он.

— Познакомились? — живо обернулся к ним Роман Юрьевич. — Тогда идем. Я хочу Иннокентия Терентьевича проведать, а потом на этого парнишку взгляну… Вот только, — с веселым сомнением спросил он, — халат на Веру Карповну вряд ли найдется.

Рыбаш невежливо фыркнул. Святогорская критически оглядела Илью Васильевича.

— Ваши халаты мне будут впору, — спокойно сказала она. — Запасные, конечно, есть?

Иннокентия Терентьевича они застали в момент бурного объяснения с Наумчиком.

— Н-не м-могу разрешить! — размахивая руками, упрямо повторял Гонтарь. — П-потом х-хоть выгоняйте меня, а с-сейчас б-будьте д-добры п-подчиняться моим т-требованиям!

Святогорская нахмурилась и шепнула Степняку:

— Уйдемте отсюда, а то я вмешаюсь и подведу вас. Лучше покажите мне отделение.

Илья Васильевич удивленно посмотрел на нее, но спорить не стал. Гнатович буркнул в дверях:

— Я вас нагоню, ступайте…

— Что за шум? — громко спросил он, входя в палату.

Оказалось, что председатель исполкома желает вызвать на расправу тех самых дорожников, которые в субботу докладывали о полной готовности мостовой на день раньше срока, а Наумчик в этой простой просьбе отказывает. Гнатович, выслушав обоих, посоветовал Наумчику заняться более важными делами, а сам, оставшись с беспокойным больным наедине, начал ему выговаривать:

— Ну чего ты, Иннокентий Терентьевич, бушуешь? Он тебя лечит, он за твое здоровье отвечает, а ты, как малое дитя, капризничаешь… Не нравится тебе здесь — скажи, переведем в спецбольницу. Тут небось и сами рады будут от такого пациента избавиться.

Иннокентий Терентьевич совсем расстроился:

— В какую там спецбольницу? Никуда я отсюда не поеду. Этот заика дельный парень. И вообще — хоть раз без парада с людьми пообщаюсь. Только скажи им…

— Кому «им»? — позевывая, спросил Гнатович.

— Ну, врачам этим…

— Нет, милый друг, давай условимся: либо ты остаешься тут на общих правах и никаких тебе исключений не будет, либо давай вызову машину — и айда в спецбольницу. Между прочим, Леонид Антонович велел тебе кланяться, он попозже заедет. Рука-то болит?