Максимилиан Кравков - Шаг через грань

— Милые они все до первого раза! — внушал себе Сашка. — Работаешь и хорош. А случись с тобой что-нибудь, и хана. Очень ты нужен!

Но все-таки чувствовал шахту, как проходные сени.

А труднее всего со свободой. Сашка шагал и мрачно думал:

— Убежал я, положим. Готово! А кто меня ждет? Жена и приятели? Чорта! Много их было... таких! Или, скажем, занятия? Пожалуйте, Александр Никитич, спасибо, что не забыли

— Нет! Ничего решительно нет. Пустой ему свет, бездельный! Ловкие руки, двадцать шесть лет и... вроде калеки! Червонцы опять сшибать по шкапам? И хлопотно, и скучно... Но срок в десять лет — это да-а!

И Орлов чесал затылок.

А потом еще: дал зарок — убегу! Его крепкое слово еще не пошатнулось. А если сломается и оно, что тогда будет с Сашкой-Орлом?

— Навсегда я, должно быть, бандит! — решил Орлов и, опустив голову, подошел к лагерным воротам.

Настала глухая и бурная ночь. Темь сотрясалась порывами ветра. Хлестал дождь. Раскачивались фонари у штольни, и лужи мерцали в бегающих тенях.

Сашка шел в ночную смену. Глаз коли — не видать!

Гора и небо слились в темноте. Только светятся огоньки на постах. Сашка считает — один, два, три... Нет четвертого фонаря!

— Н-но, парень, не дрейфить!

План простой. Побудет в лаве. Выждет миг, спустится в штрек, а оттуда в соседнюю печь и — наверх.

— Душа винтом! Казак не без счастья!

Зашел в слесарку.

— Здравствуй, товарищ бригадир! — гаркнул смешливый Митрошка. — О вас тоскуют!

— Кто? — испугался Орлов.

— Все начальство! Завтра новый мотор на конвейер ставить.

Орлов глядел настороженно.

— Мотор уже в лаве! — с удовольствием рапортовал Митрошка. — Мы постарались! — и шлепнул себя по груди. — А Мухин ругался: подождите Орла, еще обидится, дьявол. Но мы перетащили!

Митрошка был весел. Еще вчера его освободили от конвоя.

— Ладно, — успокоился Орлов и вынул из шкафа свою аккумуляторную лампу.

Лампа в руке, нож за голенищем, денег маленько в кармане — что еще надо?

В последний раз Сашка вошел в лаву. Подземелье гудело. Под низкими сводами слышался шорох лопат, восклицания и железный лязг механизмов. В дымке летучей пыли как звезды желтели лампы.

Орлов нагнулся и стал пробираться вдоль стенки забоя.

Шахтеры кидали лопатами уголь в ходившие желоба конвейера. Сгибались и разгибались. Желоба блестели тускло и лязгали, а угольные глыбы медленно ехали в штрек по стальной дороге. Все было так, как нужно.

Орлов дошел до случайного углубления — ниши в стене. И наткнулся на ящик с новым мотором. На самой дороге!

— Не могли лучше места найти! — рассердился Орлов, поднял ящик и занес его в нишу под своды.

Побрел дальше, останавливаясь и постукивая ключом по звонким корытам.

По лаве расхаживал Мухин и осматривал потолок.

— Отлично! — подумал Сашка. — Отметят, что я на работе.

Но Мухин был крепко занят. Он рассматривал пустоту, из которой пришла лава. Пустоту эту надо было обрушить. Площадь висевшего потолка сделалась слишком обширной и стала давить на стойки.

Частоколы столбов неясно виднелись в темноте, а конца подземелью не было видно.

Орлов оглянулся. Все были заняты, работа кипела.

— Ну! — побледнел он. — Теперь пора!

Но в этот момент скрежещущий гул прокатился вверху, и с треском переломилась стойка. Лава смолкла, как по сигналу. Люди разом подняли к потолку испуганные лица, тревожная тишина охватила пещеру, и только конвейер продолжал стучать, как стальное сердце.

Мухин взглянул в темноту, вскинул лампу и закричал:

— Ребята, выбегайте! Лава садится!

Бросились все. Замелькали черные тени. Шарахались, натыкаясь на крепи. Толкая друг друга, сбились у выхода в штрек и один за другим выпрыгивали из печи.

Сашка выскакивал предпоследним и слышал, как сзади начали ломаться столбы креплений.

Люди разошлись по штреку. Мухин исчез — побежал к телефону.

Орлов очутился один перед двумя печами. Дорога к шурфу открылась.

И вдруг вспыхнула мысль:

— Да в лаве-то ящик остался! С мотором ящик!

Сашка метнулся туда и сюда и бросился в черный проход, из которого только что вылез...

В мертвом молчании пронеслись секунды, и ужасный удар потряс галерею. Черная пыль столбами вылетела из печей. Лава села.

Телефонный звонок перебил доклад.

— Минуточку! — попросил Коваль, беря докладную записку, и снял трубку. Лицо его исказилось, а пальцы смяли бумагу.

— Где?

Сидевший инженер вздрогнул.