Максимилиан Кравков - Обида

Между тем положение фабрики осложнялось. Оказалось, что разрушенную дорогу исправить нелегко. Лавина засыпала выемку, просеченную в скале. Пришлось убирать массу камней, а тут еще мешала весенняя распутица. В общем, времени на ремонт потребовалось больше, чем думали.

Шаповалов почти не слезал с коня, пытался и так и этак ускорить работу — ничего не выходило. Запасы руды убывали, и фабрике угрожала остановка.

А это было серьезно: сорвалась программа и рудник терял почетное место. Был риск упустить кредиты, обещанные при успешности работы, и, кроме всего, из треста ожидался инженер, инспектор района.

Поэтому Шаповалов не знал покоя.

Кузьма усмехался, скаля гнилые зубы.

— Вот она, без толку похвальба! Шум, гром — первое место!

Матвей разозлился.

— Тебе фабрика поперек дороги?

Кузьма закричал истошно:

— Денежки от кого на нее отрываются? От нас, от россыпей! Почему не разведать Медвежью речку? Почему не сделать на Ирмени хорошей плотины? Средств, товарищи, нет! — тонко передразнил он Шаповалова и плюнул, — средств! Пустословы!

— Невеселый ты человек! — покрутил головой Матвей. — Все ворчишь!

На руднике тоже хмурились и чесали затылки. Так наладилось было дело, столько труда на него положили, такая была у всех надежда и вот, первый блин да комом!

— Нельзя допустить! — обижались горняки, а чем помочь — не знали.

Теперь, приходя на рудник, Матвей узнавал по лицам — если мрачные ходят люди, значит дело не изменилось к лучшему.

Кончился первый квартал. У конторы столпился народ, читал фамилии на досках — на черной и красной. Пригляделся поближе Матвей и трубку выронил из зубов. На красной доске, вместе с другими, фамилия Чуева! За перевыполнение программы.

— Ну, ну, — улыбнулся Матвей и сделалось ему так приятно, как давно не бывало. Зашел поэтому в приисковый амбар и купил старухе шаль с пунцовыми цветами и бахромою.

— Дура ты, дура! — подмигнул тогда приказчик краснощекой лихой Матрешке. — И чего ты, бабочка, зеваешь!

Матрешка только вздохнула и проводила глазами Матвея. Он был не по годам молодцеват.

На аварию управление приисков выслало полномочного представителя.

— Неплохой инженер Шаповалов, но мягкотел! Нужны твердые руки!

Посланный поскакал стремглав. Он был недурен собой, молод, имел лицо интеллигента и густые вьющиеся волосы.

Он успел до тоски засидеться на приисках, до одури стосковался по тресту и по краевому центру. А поэтому поручение проглотил налету — все трын-трава, а выполню! Авось, тогда отпустят!

Текучий народ шел на прииски и разные люди встречались на разных должностях.

А ему намекнули:

— Нужно ли мучиться с расчисткой дороги? Неужели нельзя обойти? Вы недавний работник, как бы вас не обманули...

Самолюбие посланного возмутилось.

— Почему до сих пор нет дороги? — налетел он орлом на Шаповалова.

Инженер, не боявшийся ни медведей, ни подземных катастроф, растерялся перед начальством. Засуетился, вытащил карту.

— Вот видите, здесь ведем... Тут просечка в скале, тут мостик надо перекинуть...

Представитель взлохматил кудрявые волосы.

— А почему не влево?

Шаповалов хотел объяснить, что там топь. Но от волнения позабыл. Покраснел, заморгал глазами и, смущенный, не знал, что ответить.

— Что-то путаете вы! — подозрительно сказал приезжий, — впрочем, завтра я сам проверю!

Матвей решил окончательно удивить весь прииск и побить свой рекорд в двести процентов. Занятый делом, он и не слышал о новом начальстве.

Золото растянулось в осушенном русле узкой бороздой. Чем дальше Матвей продвигал канаву, тем крупней начинали встречаться золотины, тем корявее и причудливее делалась их форма. Обычно золото, отнесенное далеко от места своего рождения, окатывается водой, становится круглым и гладким.

В это утро Матвею неслыханно повезло. И до завтрака он намыл столько, сколько обычно добывал дня за два.

Канава его приближалась к нависшей скале, на которой стояла избушка. Матвей только утирал струившийся на глаза пот.

Кайлой он владел, как искуснейший фехтовальщик рапирой. Острие инструмента сразмаху вгонялось в пески и верхняя толща валилась сама, подкопанная снизу. Вдруг кайла зазвенела о камень и едва не вылетела из рук.

Матвей удивился, попробовал еще раз — твердо.

— Валун! — подосадовал он, — вот накачали, черти! Дроби его на куски да таскай из канавы...

Резкая тень упала на желтый под солнцем песок. Матвей оглянулся. Перед ним стоял Кузьма, без шапки, глаз у него налился кровью, а подбородок трясся.