Павел Нилин - Впервые замужем. Рассказы

Вдруг мне вспомнилось в этот момент, как когда-то, теперь уже больше двадцати лет назад, вот так же нервно, в суете Галя попросила у меня на минутку чулки и кофточку. И надела их очень быстро, не сомневаясь, что у нее сейчас более важные дела, чем у меня, — и новые чулки и моя кофточка ей поэтому нужнее. Но тогда была все-таки другая Галя, даже более суетливая и не такая полная, дебелая, в крашеных волосах, затейливо взбитых на лбу.

— А вон и мой дом, — показала она на высокое здание с башней. И засмеялась: — Правда, я пока не весь его занимаю, а только четыре комнаты… Заходи, — отомкнула она два врезных замка в обшитой красной кожей двери на шестом этаже.

Но только я ступила на цвета яичного желтка лакированный пол передней, как на меня не с лаем, а каким-то взвизгом двинулась никогда до той поры не виданная собака, ростом, наверно, с доброго ослика и такой же грязно-пепельной масти.

Я вскрикнула.

— Да не бойся, дурочка, — опять засмеялась Галя. — Не укусит она тебя. Это добрейшее животное. Она мне как подруга, даже лучше другой подруги…

— Но зачем она тебе?

— Как зачем? Ты что, не любишь животных? Как странно. Как раз сейчас идет борьба за охрану биосферы. Я же тебе говорила, я работаю старшим методистом. Это как раз по моей части. Охрана среды — это в первую очередь. Ты что, даже газет не читаешь? А радио?

— Ну, а собака-то? — посторонилась я все-таки от собаки, обнюхивающей меня.

— А собака — это как раз и есть животный мир, — стала объяснять Галя. Это как лес и вообще — биосфера. То есть среда… Это сейчас очень важно. Острейший вопрос.

Объясняя, она вела меня по квартире, по сверкающему лаком паркету, показывала кухню, санузел, встроенные шкафы.

Все облицовано красивой разноцветной плиткой, обклеено особой пленкой, заменяющей обои.

— А это Павел, — показала Галя на красивый шкаф, плотно набитый книгами.

— Павел? — удивилась я. — Кто же это?

— Павел, дурочка, это был такой царь, — снова засмеялась Галя. — При том царе делали особую по его вкусу мебель. Ну а сейчас она как будто опять в моде. Надоел же всем стандарт. Нам-то эти шкафы достались почти в обломках. Но нашелся реставратор. За хорошие деньги. Кстати, не хочешь выйти замуж? А это уже югославский гарнитур, — продолжала показывать Галя, не ожидая моего ответа. — Тоже безумно дорогой — и все-таки добытый по блату…

— Ну, а кто читает эти книги? Ты или муж? — спросила я. — Ведь это за всю жизнь не перечитать.

— А что особенного-то? Это подписные издания, — почему-то слегка смутилась Галя. — Читаем. И есть на что посмотреть. Ты что улыбаешься?

Невольно я вспомнила, как жили мы когда-то в общежитии по шесть девушек в одной комнате — кровать к кровати, почти впритык, даже тумбочки некуда поставить. А тут — великолепное зеркало чуть ли не во всю стену.

— Как ты, Галя, все это сумела за такой ведь короткий срок? Все ведь надо было добыть…

— А что особенного? Очень просто, — засмеялась Галя. — Жить надо боевито, с огоньком. С живинкой в теле. И — не зевать. Ну, давай садись, поговорим по делу. Главное для меня сейчас — собака. Запомни, ее зовут Вика. Во-первых, она очень дорогая. За нее отданы большие деньги. А во-вторых, она сейчас беременная, готовится производить потомство…

«А ты?» — хотела я спросить Галю. Но не решилась. Побоялась, что она обидится. Но странным мне все-таки показалось, что в такой большой квартире нет детей. И, наверное, не предвидятся Гале, как и мне, уже хорошо за сорок.

— Так вот насчет собаки, — продолжала Галя. — Ей требуется не просто еда, а выбор еды. С витаминами. Ну, это я тебе оставлю список и деньги. За мебель я не так беспокоюсь, как за животное. Хотя мебель у нас, ты сама видишь, уникальная.

— Какая? — переспросила я.

— Уникальная, — повторила Галя. — Мы ее собирали по частям и вот, видишь, создали кое-что постепенно. Нам помог тут один интересный мастер. Да, кстати, я тебя уже спрашивала, — ты не хочешь выйти замуж? Поздно? А ты подумай. Могу дать адрес. Ой, я, кажется, опаздываю, — спохватилась она. — В четырнадцать тридцать меня ждет народ…

Сели мы опять в ее «Москвич», чтобы доехать сперва до моего института, а потом она поедет дальше — по своим делам. И тут, в автомобиле, я почувствовала себя неловко. Зачем, думаю, морочить человеку голову. Ведь никогда я не буду воспитывать ее собаку. Просто не могу я это, не умею. И не хочу. А сказать прямо мне было неудобно. И я сказала, вылезая у института:

— Знаешь, Галя, я подумаю.