Анатолий Вахов - Утренний бриз

Колдуэлл приказал пригласить Фондерата. Полковник в это время без пиджака, который он сбросил, как только оказался в отведенной для него небольшой полуподвальной комнате с маленьким оконцем, выходившим в глухой двор, сидел за столом, закрыв лицо руками. Он был в отчаянии. Холодный прием у Колдуэлла показывал, что американцы потеряли к нему какой-либо интерес и теперь он для них только досадная обуза. А с каким нежеланием, даже не скрывая этого, консул согласился помочь ему тайно уехать из Владивостока, скрыться на американском пароходе. Фондерат был унижен еще и тем, что его поместили в каморку, в которой, видно, никто не жил. Фондерат отнял руки от лица, взял пенсне, лежавшее на столе, — и, надев его, снова осмотрел комнату. На давно не беленных стенах и низком сводчатом потолке расползались большие пятна сырости. Воздух в каморке затхлый. Обшарпанный шкаф с потемневшим и перечеркнутым трещиной зеркалом, старомодный комод, в котором не хватало одного ящика и на его месте зияла дыра, простая кровать с облупившейся голубой эмалью, два скрипучих стула и стол, покрытый несвежей скатертью, составляли все убранство комнаты. Это было старье, хлам, который сохранялся лишь только потому, что о комнатке, видимо, вообще забыли.

Таким же старым, никому не нужным чувствовал себя и Фондерат. Этот подвал — последняя капля унижения. Полковник вяло подумал о том, что есть один верный и быстрый выход из положения. Рука Фондерата легла на брючный карман, сжала револьвер и тут же бессильно соскользнула, повисла. Фондерат признался — себе, что у него не хватит воли нажать на спусковой крючок.

И тут Фондерату все окружающее стало безразличным, отошло куда-то на задний план, а взамен подступало, становилось все требовательнее знакомое, волнующее и в то же время доставляющее сильные мучения желание… Фондерат слабел. Ему становилось трудно дышать. Он потянулся к соседнему стулу, на котором висел пиджак, схватил его плохо слушающимися пальцами и потянул к себе. Стул с грохотом опрокинулся. Фондерат словно не заметил этого. Он с трудом, точно пиджак был необыкновенно тяжелым, положил его на колени, достал из внутреннего кармана коробочку и, торопясь, будто опасаясь, что у него ее кто-то отберет, открыл. Глаза Фондерата расширились, и он, низко нагнувшись, поддел, ногтем большого пальца из коробочки немного белого порошка и жадно втянул его широко раздувшимися ноздрями.

Несколько минут Фондерат сидел неподвижно, с закрытыми глазами. Бледное лицо с запавшими щеками стало розоветь, он задышал ровнее, спокойнее и наконец, открыв глаза, выпрямился. К нему возвратилась энергия. Он встал и заходил по комнатушке, Фондерату нестерпимо захотелось двигаться, что-то делать. Он поднял с пола пиджак, отряхнул его и надел; поставил на место стул, аккуратно закрыл коробочку с кокаином и бережно спрятал ее в карман. Затем он оглядел комнату и шагнул к окну, но, кроме пустынного, замощенного булыжником двора, он ничего не увидел и в раздражении ударил кулаком по сырому бетонному подоконнику, Фондерату хотелось выбежать из своего убежища, оказаться на улице и стрелять, стрелять в проходящих по улице оборванцев, стрелять в их красные полосы на шапках и папахах, в банты на груди. Фондерат на мгновение увидел перед собой человека, у которого по черной медвежьей папахе и по грязному полушубку льются струи крови, и человек, выронив из рук винтовку, падает на него. Фондерат, вскрикнув, отпрянул от окна, и видение исчезло.

Полковник взглянул на дверь. Он уже был во власти другой мысли. Сейчас ему хотелось выскочить из комнаты, взбежать на второй этаж, ворваться в кабинет консула и, направив на Колдуэлла револьвер, потребовать немедленно отправить его на пароход. А если консул откажет, то выстрелить в его полное, холеное лицо… Тут дверь открылась, и полковник испуганно вздрогнул. Он увидел секретаря консула. Колдуэлл приглашает полковника? Зачем? Секретарь не знает. Фондерат нерешительно двинулся за секретарем; настороженно поглядывая по сторонам. У него появилось нелепое подозрение: «Колдуэлл узнал, о чем я думал сейчас, и хочет меня выдать партизанам». Фондерат сунул руку в карман и сжал револьвер. Нет, он никому не дастся в руки. Он будет отстреливаться и, конечно, прихлопнет и Колдуэлла.

Фондерат, готовый к схватке, переступил порог кабинета консула. Стремительно обшарив кабинет взглядом, он облегченно опустил плечи, вынул руку из кармана. Колдуэлл, не поднимаясь из кресла, помахал какими-то бумагами.