Вадим Собко - Ключ

Демиду не раз приходилось бывать в ответственных командировках с товарищами по заводу, но самостоятельно он ехал впервые.

— Рад за тебя, — сказал Павлов, когда они вышли из кабинета. — Летишь на такую красивую работу, прямо дух захватывает. Счастливо тебе, — и тихо подтолкнул в плечо.

Возможно, так ласточка подталкивает своих птенцов из гнезда в первый самостоятельный полет, хорошо зная, что у них выросли и окрепли крылья.

В институте, куда он явился часа через два, встретил Лубенцова, осунувшегося и почерневшего от переживаний: Софья по-прежнему была в клинике. Выяснилось, что профессор отправляется вместе с Демидом и, хотя он многое бы отдал, чтобы быть рядом с женой в такую минуту, лететь в командировку было необходимо.

В шестнадцать тридцать самолет Ту-134 взлетел с Бориспольского аэродрома. Все, вместе взятое, — и почти бессонная ночь, и события вчерашнего вечера, и разрыв с Ларисой, и внезапный вылет — создало в душе Демида ощущение нереальности происходящего. Казалось, сделай он резкое движение, и тут же проснется, очутившись в своей комнате.

Самолет приземлился на огромном аэродроме. За все время полета Лубенцов не сказал ни слова, у Демида тем более не было оснований затевать разговор.

На аэродроме к трапу самолета подошла «Волга», профессор сел рядом с шофером, Демид — на заднем сиденье.

— Пожалуйста, сначала к аэровокзалу, — сказал Лубенцов.

Он выскочил из машины и бросился к телефону-автомату (целую пригоршню пятнадцатикопеечных монет наменял еще в Киеве). Набрал номер клиники.

Спокойный голос медсестры сообщил, что пока все обстоит по-прежнему, трудно, но нормально. «Дети всегда рождаются трудно, и беспокоиться нет причин», — спокойно увещевала медсестра.

Красива весенняя степь, покрытая ковром красных, желтых, синих, фиолетовых, сиреневых цветов! Тут и маки, и тюльпаны, и одуванчики, и яркие огоньки лютиков — и все это тонет в пышной, сочной, еще не выжженной солнцем молодой траве, промытой и расчесанной солоноватым морским ветром. Даже курай, который позже, осенью, станет жестким перекати-полем, будто сделанным из пластика или из легкого металла, сейчас зеленеет нежно, ласково, нежась под лучами предзакатного солнца.

Демид никогда не видел такой красоты, но и Лубенцов, видевший степь не однажды, поддался ее очарованию, отмяк душой, жесткие губы тронула улыбка. Все будет хорошо, думал он, глядя на эту благодать, на это буйное цветение и ликование природы.

Машина бежала по шоссе на запад, будто старалась с разгона врезаться в пылавший, как расплавленный металл, шар солнца, устало повисший над горизонтом.

— Куда мы едем? — наконец решился спросить Демид.

— В Центр управления космическими полетами, — ответил профессор.

Впереди, ярко освещенные солнечными лучами, показались огромные чаши космических антенн, нацеленных в синеву предвечернего неба. Видеть их на иллюстрациях в журналах приходилось и раньше, но сейчас они появились наяву, как воплощенная сказка, и от этого ощущение нереальности происходящего только еще больше усилилось.

Машина остановилась у подъезда двухэтажного дома.

— Здесь будем жить, — сказал профессор.

В вестибюле дежурная вручила им ключи от комнат.

— Умыться и через десять минут прошу спуститься в вестибюль, — слова Лубенцова прозвучали как приказ.

Демид почувствовал, что им овладело чувство удивительной торжественности. Он не только умылся, но и побрился и надел свежую белую сорочку, словно собрался на праздник. В вестибюль профессор явился не один, среди его окружения были и военные. К его словам внимательно прислушивались, и Демид отметил с удовлетворением, что и здесь математика была ударной силой.

— Знакомьтесь, — сказал профессор, — Демид Хорол, специалист-наладчик с ВУМа.

— Будем надеяться, что ваша помощь нам не понадобится, — улыбнулся высокий седой человек в сером костюме.

— Зачем же тогда я прилетел? — спросил Демид.

— Наладчик — фигура крайне необходимая, но мы в нашем деле бываем рады, если его помощь не требуется. Понимаете? — ответил человек, которого позже все стали называть руководителем полетов. — Запуск в двадцать три часа, у нас еще есть время поужинать. Прошу к столу.

После ужина профессор провел Демида в вычислительный центр и указал на стул около хорошо знакомой электронно-вычислительной машины.

— Твое рабочее место. Сиди и гляди в оба. Если что-то будет не так, тебя позовут.