Владимир Исаков - Дом на берегу

Поехали. Привезли его. Дак чё. Тут ведь не врачей, никого. Оне его давай под руки в избу заводить-то. Давай заводить-то да больной-то головой, расхлеснутой-то, и задели еще о двери-то. Он как закричит, зматерится. А я через полати-то, через брус-от, смотрела. У его вся голова-то в крове. Оне его завести-то завели. И всё. Он скричал и опять потерял сознанье-то.

Давай, коней запрегли парой, бросили постелю в дровни, завертели его, и папка повез. Не знаю, то ли с Ондрием оне ездили, то ли с дядей Кузей. С кем-то двоем поехали. Повезли его в Каменской Завод. А в Каменской Завод везти двадцать километров. На лошаде. Ну, оне везли его, везли. До Горбиной-то доехали, шесть километров осталось до Каменского-то Заводу. До Горбиной-то доехали, хватили его — он уж живой не бывал.

Ну, оне довезли до Каменского-то Заводу. Привезли его туда. Там его натомировали. У его на голове молотком было пробито. Вплоть до мозгов туда. Ну, его домой. И всё.

Ой и ревели! Ой, реву было! Хоронили с выносом. Прямо из дому со священником шли. До самой церкви. Народу было! Гроб-от на руках несли. Папка ехал за гробом, на телеге. Как поравнялись с Михеятами-то, он как заплачет, закричит на их. А чё… Ну, их посадили, Михеят-то, потом выпустили. Один у их взял все на себя, отсидел сколь-то. А человека-то убили.

Ну, время идет. Наши-то уж тоже взрослы стали. Хресну Настасью взамуж надо отдавать. Вот, рождество пройдет. После рождества тожно свадьбы начинают играть.

Сватались-то ее много приезжали. Одне сватовщики. Други. Она красива была. Да так-то чё, она ведь умела все делать. Она шила хорошо. Ткала шибко хорошо. От мамы-то она научилась.

Вот начали ее сватать за хреснова-то Филиппа. Она не шла шибко. Она шибко ревела, не шла за его. Оне от нас шесть километров жили, в Патёвой, дак раньше ведь не больно знали. Она его совсем не знала. А им, видишь, ее нахвалили. Вот оне раз приехали, второй приехали. Ну, наши родители известно каки: за богатых надо. Оне жили-то хорошо, хресно-т Филипп. А хресна-то не шла, у ей был парень в своей деревне, она дружила. Она и не шла за Филиппа-то.

Вначале-то без жениха приезжали. Всё ездили. Потом жениха привезли. А он корявой был, хресно-т Филипп. У его оспа была. Да сам длиннолицой такой, горбоносой. Ну, а сват-от Григорей, отец-от его, был хулиганистой шибко. Дак она еще из-за этого боялась, не шла. Думала, што и Филипп-от будет драчун. А он вот, наоборот, был хорошой.

Ну а потом просватали. Просватали, дак еще месяца два ли чё ли свадьбы-то не было. Ак вот все жених ездил. Через день, через два приедут к невесте в гости. Девки придут. Играют вечером. Танцуют под гармошку. Песни поют. Всяки игры устроят. Наиграются, жених домой уедет. Договорятся, через день, через два опять приедет. То один. То привезет сестру. То брата привезет.

Эдак-то ездили, ездили. Приедут, погостят, уедут. Потом, значит, девки по веники поехали к жениху. Запрягают коней парами. Две-три телеги. Садятся девки, штук пятнадцать. Невеста тоже садится. Поехали к жениху в гости. Там надают им веников. Оне ленточек навяжут на веники. Приедут обратно в деревню — песни поют да вениками машут. С песнями ездят. Там угостят их немножко. Ну, раньше ведь чё, не пили. Маленько, по рюмочке. Ну и обратно едут.

Потом, значит, собираются у невесты на обрученье. Приехали оттуда, вся ихня званка. Родители и все. Ну, человек двадцать. Да с нашей стороны столько. За стол посадят всех. Угощают. Выставят на стол орехи, семечки, конфеты всяких сортов. Испечен пирог налевной, нарезан так кусочками. Вот по паре подходят к жениху с невестой, оне угощают. А в это время им ложат подарки. Это ведь теперь ложат деньгами. А раньше кто чё положит. Ну, вот. И всё. Гуляют допоздна. Потом жених опять домой, со всей своей зван-кой.

На следующей день собирают глухой воз. Глухи воза. Мне сроду не забыть. У хресны Настасьи два глухих воза наторкали, как стога наложили. Одежды у ей было штук семнадцать. По́льтов было не одно. Половики, полога, мешки — это все в счету было. Поехали два глухих воза.

К жениху приедут, там свахи развешивают. Повешают, значит, шторы. Все полотенца по стенам развешают. У ей много было всяких полотенец наделано, вышитых и с кружевам. Все гвоздями прибьют. Все повешают по стенам. Скатерок штук пять-шесть постелют на стол. Показывают, чё есть.

Глухи воза поехали, а в это время едет жених. Хресной Филипп приезжат, а хресна Настасья ревела у нас за столом сидела. И я с ей рядом по праву руку. Тоже сижу реву. Я-то еще не понимала, об чем она ревет. А я ревела — мне ее было жалко. Хресну мою, лёлю мою отпускать из дому.