Яков Ильичёв - Сиваш

В полдень Феся добралась до разбитой перекопской церкви — снарядами снесло купол. Дымилась вокруг разруха. На обмотанных колючей проволокой, раскиданных козлах-рогатках мотались под ветром рваные шинели. Чудилось: а вдруг здесь и Антонова шинель? Близ дороги горбились трупы лошадей; кругом желтели свежие ямы, возле них валялись брички без колес, пушки. Земля будто встряхнулась раз, другой; от этого и пушки, и брички и козлы — все попадало. И сама земля вздыбилась. Под ветром тянулся из окопа голубой дым. Пустые гильзы позванивали под ногой.

За валом земля лежала поспокойнее. По шляху проскакали двое конных, верно по важному делу, пролетели карьером, посмотрели мельком.

Скоро в степи забелели хаты, появились тонкие дымки над домами Армянска. Слева, от присивашских хуторов, на шлях вышел военный обоз. Первыми выехали солдатские кухни. Повар с винтовкой за спиной настегивал лошадей, уши буденовки относило назад. За кухнями в большой зеленой повозке ехал на паре немолодой дядька в шинели, вез печеный хлеб — буханки торчали из-под куцего брезента.

— Куда идешь, бабушка? Али Врангеля кончать? Не спеши, убежал… Что ж молчишь, али глухая, бабушка?

— Такая ж я бабушка, как вы, дядечка, вояка — на хлебе сидеть, — ответила. — Хоть доску какую положил бы!

Дядечка добродушно засмеялся.

— Подо мной мешок с овсом, садись и ты, детка, места хватит.

— За это вам спасибо, — ответила Феся. — Только остановите своих рысаков, на скаку мне не сесть.

Поехали, сидя рядом на мешке с овсом. Пахло печеным хлебом, как мирной жизнью, хатой пахнет. Теперь бы встретить Антона… Начинала видеть его чуть ли не во всяком.

— Куда летишь по военной дороге, по какому делу? — дядечка скосил на Фесю усмешливый, но участливый глаз.

Рассказала про все, какая судьба ее манит. Ищет человека, который нужен и которому сама нужна. Дядечка послушал, глаза задумчиво округлились.

— Так, так, детка. Бывают один другому нужные человеки. Это как дерево и огонь. Без огня дерево не горит, а сгорело дерево — кончился и огонь… Надо найти его. Должен быть живой, если не сильно был ранен. Конечно, он где-то тут, в этих местах. Все армии ускакали вперед, а лазареты всегда остаются. Думаю, найдешь. Человек, говорят, не иголка, тем более политрук. Он, как маячок, на виду. Какой он из себя?

— Обыкновенный, дядечка, очень простой, только свой, — ответила. — Даже не знаю, как и сказать…

— Ладно. Вон и Армянск. Там наш полк ждет хлеба, приедем — поведу тебя к комиссару, он лучше знает.

В разбитом Армянске Феся очутилась в большой хате, полной бойцами. Ждала комиссара. Лица бойцов печальны, ели из котелков без жадности, кусок не шел в горло… Кто бы о ком ни спрашивал — всё нет. Один погиб на Сиваше, другой остался на Литовском, третий из Карповой балки не ушел.

Фесе предлагали котелок — отвечала, что пришла не в гости. После обеда на полу дремали. Феся зашивала чью-то шинель. Где комиссар? Говорят, ушел в ревком, выбирают Советскую власть. Скоро будет, от своего полка никуда не уйдет.

Вдруг за стеной тяжело ударило раз, другой, третий, земляной пол в хате затрясся. Гул, как в бурю. Хватаясь один за другого, все поднялись. Кто-то сказал:

— Двенадцатидюймовыми бьет, сволочь, с моря.

В низкую дверь вскочил высокого роста военный с ремнем через плечо, в буденовке.

— Лежите, товарищи, не выходить! Далеко бьет, не сюда. А новости вот какие. Конница прошла вперед, Латышская дивизия — тоже, махновцы на тачанках пролетели. А нашему полку приказано пятнадцатого ноября в семнадцать часов первыми войти в город Севастополь и взять его под охрану.

В хате загудело, сразу стало весело.

— Даешь, товарищ комиссар, конницу обгоним! Эх, беда, сапог нет!

Наконец один из бойцов указал на Фесю:

— Вот, товарищ комиссар, вас красота ожидает.

— Это кто, милосердная сестра новая?

Феся поднялась.

— Нет, я сама по себе. Ищу политрука Антона Горина. Посмотрите на свои планы и скажите мне, где искать.

Рассказала, что он раненый и что из обрывка рубахи и крови сделал флаг на штык. Красноармейцы прислушались, и, верно, каждый что-то вспомнил. Комиссар тихим голосом сказал:

— Слышал я про такого политрука, но не знал, что его фамилия Горин. Не встречал его. Если полк выступил из Строгановки, то, стало быть, сейчас он впереди. В этих местах госпиталей нету. — Помолчав немного, комиссар пристально глянул на Фесю. — Вот что, нечего ходить по дорогам. Нам сестра вот так нужна, с нами пойдешь… Товарищ Оселков, где ты? Покажи ей медицинскую повозку! На пути, может, и мужа твоего найдем… Ну, живо!