Яков Ильичёв - Сиваш

Скрипнула и широко отворилась дверь, через порог вкатился белый клуб морозного пара, за ним, теснясь, вошли несколько человек — всё командиры. Красноармейцы встали.

Один из вошедших, в длинной бекеше с меховой опушкой, в высокой серой папахе с утонувшей звездочкой, присел на патронный ящик, достал кисет, стал крутить папиросу. Оглядел бойцов, спохватился.

— Кто мечтал закурить? Все, наверно. Закуривайте.

Голос дружелюбный, чувствовалось, что человек предлагает от души. Красноармейцы ожили. А командир расположился на ящике, свободно распахнул свою бекешу.

— Ну-с, как оцениваете табачок? Вы какой части? Какую здесь боевую задачу выполняете? Говорите не таясь, я командующий.

Бойцы было вновь приподнялись с пола — приветствовать, а Нецветаев, сжимая кисет, хриплым баском отвечал:

— Мы с Чонгара, на лошадях, для того именно, чтобы вагон с патронами и с мукой увести. Машинист паровоза опасается ехать к берегу под разрывы. А мы лошадей впряжем и подгоним вагон тот. Конь — не паровоз, ни стука, ни дыма…

— Весьма остроумно! Молодцы-мудрецы, с вами не пропадешь! А что, скажите, на Чонгаре? Остались одни сваи от мостов? Деревянный сгорел весь, а железнодорожный в каком теперь виде?

Нецветаев спешно прижег цигарку, лихорадочно потянул дым и передал кисет соседу.

— Считайте, нету мостов, товарищ командующий. Ни того, ни сего. Сейчас саперы стараются. Когда мы наступали, выскочили на берег — увидели там бревна и доски в штабелях, наверно Врангель оставил. Саперы теперь кладут из этих бревен переход…

— Какой переход? С пулеметами по нему пробежишь?

Тотчас заговорил другой боец:

— Можно и с пулеметом. Вяжут канатами по два бревна, спускают в воду, привязывают к горелым сваям и опять же протягивают канат. Ухватясь за него, вполне можно будет гуськом перебежать до дамбы, хотя, конечно, мостики качаются на плаву.

— Перебежишь, если не ранит, а то — в воду, — заговорил третий. — Места открытые, на виду, противник дальнобойными, всякими калибрами ударяет. Броневик подходит, аэропланы летают. Он, извините, паразит, и ночью не спит, шарит прожектором, все бьет, бьет, поскольку наши тяжелые еще не пришли и он не получает ответа. Такая картина, товарищ командующий, что саперы всю ночь геройски работают под огнем. Как кто возьмет бревно — либо ранит, либо убьет беднягу… Что сделают за ночь — утром, смотришь, раскидано, разбито. Лодки на берегу — не лодки, щепки одни лежат, жалко…

Слушая, командующий задумчиво теребил свою бороду, на секунду вдруг зажмурился, а когда открыл глаза, опять обратился с вопросом:

— А вы на тот берег ходили?

— Как же! Были в разведке, — ответил Нецветаев. — Взялись идти конные — лошадь утопили, пробовали вытащить — сами тонуть стали. А мы решили — пешие-то лучше. Четверо, ночью поднялись на взорванный мост, переползли, спустились на крымский берег, двинулись по обеим сторонам насыпи, а перед нами белый секрет — постреляли в нас, ушли. Но тут броневик с прожектором. Мы — назад, по нас — огонь, двоих ранило. Думали, что убьют или в плену замучают нас кадеты. Еле выбрались к мосту.

Командующий — свое, все допытывался, вопросом зацеплял за вопрос:

— Скажите, а бронепоезда как? Ведь тут проходит железная дорога…

— Не видели их, — виновато ответил Нецветаев. — Какая охрана? Это мне трудно сказать. Думаю, товарищ командующий, немало их там…

— Возможно, — сказал Фрунзе. — Теперь скажите, сибиряки, чем кормят вас? Что едите в этих райских краях?

Все качнулись. Нецветаев горько поморщился.

— Конину, товарищ командующий. Командир полка, комбат, военком, ротный — все конину едят. Привыкли. Убитых, мороженых лошадей много. Одна беда — долго варится. Был недавно случай: только вскипело — «Выходи, становись!» Суп вылили, а мясо — в сумку, потом доварим… Хозяин сарая приезжал, угостил хлебом, берегли к супу, а тут подумали — надо съесть не откладывая, убьют — хлеб пропадет, да еще белый. Съели. А через два часа приказ вернуться. Вернулись, мясо доварили, суп есть, а хлеба уже ни крошки. Посмеялись. Снаряды — бух-бух! Земля подскакивает, а нам после супа весело, хоть и конский…

— А есть целые народы, которые конину лакомством считают, — сказал командующий и улыбнулся в усы. — У вас еще и булка бывает, смотри ты! Главное, чтобы настроение было с перцем.

Нецветаев решительно сдвинул шапку на затылок. Все заговорили разом:

— Настроение одно: скорей покончить… Прорвемся через Сиваш — там будет все: табак, хлеб, тепло и вид хороший. Там, говорят, красиво. И может быть, товарищ командующий, через этот штурм будет красота повсюду, тихо то есть станет, войне конец?