Дмитрий Дурасов - Мальчик с короной

«Я вообще, наверное, не смогу слезть со скалы…» — в эти минуты он вдруг в себе самом открыл то, что раньше презирал в других. Он оказался жалким, ничтожным трусом, да, да, самым жалким из всех трусов… «Такие, как я, трусы сдаются врагу! — мстительно думал мальчишка. — Такие не выдерживают бесчеловечные пытки и выдают товарищей в гестапо! Таким, как я, нет места в строю…» — горько сознавал он и представил себя, как в кино — маленького, толстенького с собачьими глазами и поднятыми вверх руками. Он зажмурился, и холодный пот выступил у него на лбу, несмотря на жаркое крымское солнце.

Внизу по-прежнему, будто ничего и не происходило сейчас в мире, купались счастливые люди.

Мальчишка сидел и мучился, он даже позабыл о том, что снизу на него смотрела она. И вдруг он услышал рядом какое-то сопение и увидел, что на скалу забралась девчонка.

— Ну, чего ты тут расселся? Давай вместе, мне тоже хочется прыгнуть! — услышал он ее задорный, не знающий сомнений голосок и встал.

Они прыгнули вместе. Прыгнули, не раздумывая, вниз головой и вонзились, точно две золотистые стрелы, в такое тихое, ласковое для них сейчас море.

Старая ель стояла на поляне недалеко от зимовья. Она уже давно высохла и теперь только скрипела на ветру, точно жалуясь на прожитый век. Дятлы продолбили в стволе дерева небольшие дырки, содрали кору, но до самой сердцевины добраться не могли — ель была хоть и сухая, но крепкая.

Если ударить ее обушком топора, то она загудит по всему лесу как таежный колокол. Словом, ель была хороша и вполне годилась на дрова. «Еловые дрова — это не то, что пихтовые или тополиные — у ели древесина как кость и горит, аж трещит, и жар и уголь!»

Мальчишка стоял рядом с утонувшим в снегу зимовьем, небольшой охотничьей избушкой, и смотрел на дерево.

На нем была шапка-ушанка из выдры, шинельного сукна куртка и штаны, ноги обуты в огромные, крепко подвязанные ремнями валенки — олочи. Рядом стояли подбитые оленьим камусом лыжи и висела у входа в жилье малокалиберная винтовка. Словом, выглядел мальчик как настоящий, правда небольшой, охотник-таежник.

В его голубых, точно льдинки, глазах сияла гордость и решительность — ведь сегодня он впервые остался в тайге один! И не на час или два, а на целый день. Отец, проверив свой путик, что идет вверх по ключу Ольдини, все сорок капканов, вернется в избушку уже по темноте. И весь день, пока отец будет проверять капканы, он один останется полным хозяином зимовья. Тут было отчего загордиться — ведь кругом, на сотни верст одна тайга, вымороженные верхушки гольцов, стылая, вся в наледях река, дальние, горелые сопки с редкими черными стволами елей.

Правда, отец строго-настрого запретил отлучаться из избушки и даже нарочно пугал его медведем. Но мальчишка не очень-то испугался, он знал, что медведи в эту пору давно спят в берлогах, а страшный медведь-шатун, который не спит, а шатается по тайге, редок. Близко свежих следов медведя не было, поэтому отец и оставил мальчишку одного.

— По крайности, ежели выйдет на тебя… Бери топор и бей по башке! — сказал отец, прощаясь, и потрепал мальчишку по загривку.

— И то! — смело ответил мальчик.

Отец, скрипя лыжами, ушел. Тайга за ним сомкнулась. Покачались ветки, сбрасывая вниз снеговую кухту, и вновь застыли, растопырив лапник. Тихо в тайге, ох как тихо. Слышно, как бьется сердце, булькает в животе, изредка тяжело словно вздохнет кто-то на реке, это продавилась в пустоледье застывшая ледяным мостом наледь.

Мальчишка взял ведро, кружку и спустился со взлобка, на котором стояла избушка, к реке. Река промерзла насквозь, до дна. Прибрежные кусты и деревья стояли во льду — река будто вышла из берегов и разлилась льдом по всей пойме. Добыть воду в реке было теперь не так-то просто. Но мальчик знал свое дело. Он подошел к берегу и стал быстро копать кружкой в том месте, где снег вплотную примыкал ко льду. Через минуту снег стал чернеть от воды, и мальчик быстро начерпал целое ведро. Он донес его до избушки, не пролив ни капли, и с облегчением поставил на лавку. В избушке было тепло. Небольшая железная печка уютно потрескивала, накалившись докрасна одним ржавым боком. Мальчишка налил горячего чая из закопченного чайника и стал грызть кусок соленой кетины.

В углу, над отцовскими нарами, висела связка пушнины. Серебристые соболя с короткими толстыми лапками, длинные, узкие норки с темным мехом, две огромные выдры, десятка полтора серых белок с кисточками-ушами и красивыми пушистыми хвостами. Мальчишка с уважением смотрел на эту груду меха, он знал, каким трудом отец добыл ее в тайге. Ведь для того чтобы добыть этого соболя, охотнику приходится десятки километров проходить по тайге, пробивать лыжню, обходить завалы, в самые сильные морозы ставить голыми руками железные капканы. Весь день охотник проводит в тайге и возвращается в избушку только переночевать и поесть горячего, и так всю зиму, без выходных и праздников.