Александр Кротов - Светлана

Бухов был готов к этой встрече и все же растерялся, когда открыл дверь, неловко посторонился и не решился поцеловать Светлану. Он хотел ей помочь снять мокрый плащ (на улице моросил осенний знобящий дождь), но она отпрянула от него, сказала срывающимся шепотом:

— Я сама, Коля…

— Да ты дрожишь, как осиновый лист! — робко заметил Бухов, у него вышло тоже шепотом, будто они были в квартире не одни и боялись, что их услышат. Он вспомнил в который раз за сегодняшний день, что Светлана замужем, и поморщился от вспыхнувшей боли.

— Только не подходи ко мне, — скинув плащ, ответила она, и улыбка у нее получилась жалкой.

Бухов смущенно кашлянул.

— Ну, Коленька, милый, не сердись! — она поднялась на носки, потянулась к нему гибким телом и поцеловала в губы. — Я так хотела тебя видеть! — Глаза у нее блеснули, и она вытерла их платком.

Бухов помрачнел. Эти неожиданные и такие стремительные слезы сбили все настроение. Успокаивая ее, он погладил Светлану по голове. А она так и приникла вся к нему. И эта доверчивость и незащищенность тронули его.

Все-таки Бухов любил, и на короткий миг не сумел разлюбить Светлану, и она снова его подчинила, когда, казалось, он избавился от ее власти, решив быть сегодня с ней грубым и настойчивым мужчиной.

Она не позволила ему быть таким, и он покорился.

Бухов обнял ее за плечи и повел в комнату.

— Ты молодец, — сказала благодарно она и потерлась щекой о его ладонь.

Он усадил Светлану за стол, сел напротив, открыл бутылку коньяка и налил в маленькие рюмки.

— У тебя уютно, — она внимательно оглядела все вокруг и пригубила вино.

— Нормально, — сказал Бухов и покраснел, потому что мебель в его однокомнатной квартире стояла все та же, что и десять лет назад в коммуналке, когда он познакомился со Светланой. Только стулья заменил да купил два кресла на колесиках.

Он никогда не стыдился, что жил скромно, но сейчас ему стало неловко. Он видел: она даже обиделась за него.

Не в вещах же дело, думал Бухов, рассеянно глядя на свои массивные и грубые ладони и не зная, с чего начинать разговор. Не выходило из головы, что Светлана хотела разводиться с мужем и вскоре он мог на ней жениться.

Бухов выпил коньяк, поперхнулся — он очень редко пил — и виновато посмотрел на Светлану. Она улыбнулась, и у него отлегло: нет, все же он ей нравится — так читается по глазам. И нравился всегда.

— Я очень ждал этой встречи, — сказал он и коснулся ее маленькой руки. Она ее не отняла, а лицо вспыхнуло, и загорелись кончики ушей.

— Я хотела с тобой поговорить, — Светлана зябко повела плечами и налила вино в рюмки, — О Вадиме… — с трудом договорила она.

— О Вадиме? — растерялся Бухов. («При чем здесь Вадим, — хотел сказать он, — когда ты любишь меня, а я много лет прожил в одиночестве из-за этого и не понимаю, как это могло случиться».) — О Вадиме? — повторил он, скучно произнося имя ее мужа. — С ним что-нибудь случилось? — Бухов видел, что не об этом говорили ее глаза, в них светилась любовь к нему, и она тоже не могла ее по своему желанию ни погасить, ни скрыть от него, но Вадим мешал ей дать волю своему чувству.

— Он пьет, — сказала Светлана, и ее тонкое, выразительное и прекрасное лицо сделалось некрасивым и обиженным. Она смахнула быстро слезы и, встретившись с ним взглядом, печально и обреченно улыбнулась.

Бухов угрюмо кивнул, светлые глаза его сузились, стул страдальчески заскрипел под ним. «Как бы там ни было, а Вадим — ее муж, — подумал он. — Муж. И поэтому Светлана никак не решится бросить его».

…Муж.

Бухов отпустил ее руку.

— Включил бы музыку, — тихо попросила она, мгновенно поняв его состояние, — хочешь, будем только веселиться, и больше ничего я грустного не скажу? Я постараюсь…

Хмурое лицо Бухова посветлело.

В конце концов Светлана разводится. Он перемотал пленку в магнитофоне и включил танго.

— Ты так и не разлюбил меня, — сказала она, когда Бухов церемонно пригласил ее танцевать.

— Да, — глухо ответил он, стараясь не встречаться с ней взглядом, — и ты это прекрасно знаешь.

Он боялся ее обидеть, боялся — она увидит в его глазах не любовь, а одну страсть, и свидание, в котором должна была наконец-то решиться его судьба, будет испорчено.

Чувствуя, что плохо владеет собой, Бухов извинился и ушел в ванную комнату, намочил затылок одеколоном. Затем, пустив воду на полную мощь, закурил, прикладывая мокрую руку к горячему лбу.