Майя Фролова - Современная девочка

Клара заплакала. Алик стал ее утешать:

— Пупка, да это же здорово, настоящий цирк! Моментик — закачаешься!

Игорь снова закружил Клару по комнате, не обращая внимания на ее слезы.

Но тут Кларе стало плохо, ее повели в ванную.

Она сидела на табуретке, склонясь над раковиной, Витя поливал ее голову водой. А в комнате продолжали веселиться…

Кларе хотелось одного: поскорее уйти, оказаться дома и чтоб вообще ничего этого не было. Что она скажет маме… папе…

Клара завидовала Нике, которая отказалась пойти. А вот у нее не хватило духу. Да что кривить душой — ей ведь даже польстило, что ее пригласили.

Кларе было стыдно. Она попросила Витю, чтоб он помог ей уйти не прощаясь.

Витя увел Клару. Леня бросил: «Пока!» — и ушел с независимым видом. Водки он не пил. От одного запаха самогона его мутило. Размахивал стаканом, как и другие, а потом быстрым движением выплескивал через плечо. Со стороны могло показаться, что он лихо опрокинул стакан в рот. Нет, он не может отравлять свой организм алкоголем, ни единой каплей: летчик должен быть абсолютно здоров. Девочки его не привлекали, особенно такие, как Сима и Лена. Порхающие над действительностью мотыльки. Дотронься до них — пыльца слетит, а под нею — ничего…

Леня часто, в разгар веселья, покидал компашку, к этому привыкли. И никто не уговаривал его остаться.

Алик подмигнул Игорю. Тот потянул Лену за руку. Лена опустила голову, покорно пошла за ним. Все то, что должно быть, когда они останутся вдвоем в беседке, отгороженной, казалось, от всего мира плотной стеной плюща, цветов, деревьев, укутанных в темноту, тяготило Лену, но сказать об этом она не решалась, да Игоря ее состояние и не интересовало. Лена даже не обижалась: видно, так и должно быть. Она опасалась, что Игорь может выдать ее, разболтать, если она будет строптивой. «Не я — так другой, ты же современная девочка. А мы с тобой — друзья…» Говорить Игорь умел. Знакомые понятия приобретали в его устах иное значение, все становилось легким, возможным.

Хлынувшие на экраны трофейные зарубежные фильмы убеждали в правоте Игоря, демонстрируя новые моды, новые отношения, создавая новый идеал женской красоты. Длинная сигарета зажата в тонких пальцах, вьется беззаботный дымок, медленно, будто нехотя, попивается вино из хрустальных рюмок, расслабленная поза — нога на ногу, оголенное колено, откровенный призывный взгляд и поцелуй во весь экран, останавливающий дыхание. А платья, прически!.. Все это включалось в понятие «современная девочка», которое, с легкой руки Игоря, прижилось в компашке…

О своих отношениях с Игорем Лена ничего не говорила Симе, но Сима догадалась сама. Оказывается, между нею и Аликом происходило то же самое.

Общая тайна еще больше сдружила их, и обе они не знали, что Алик и Игорь, похваляясь, полунамеками рассказывают в мальчишечьей компании о том, что, как казалось подружкам, известно только им четверым…

Витя проводил Клару до самого дома. Закрывая рот платком, Клара сказала маме, что отравилась колбасой и ей плохо. Папы, к счастью, дома не было. Мама развела соду, Клара выпила целую литровую банку; ей стало лучше, она уснула.

Но утром встать Клара не могла: мутило, тошнило, кружилась голова. Школу она пропустила.

Пока папа не ушел на работу, Клара притворялась, что спит. Как только за папой закрылась дверь, к ней подошла мама.

— Клара, объясни, пожалуйста…

— Была несвежая колбаса… — начала Клара, пряча глаза.

— Ты была пьяна!

— Ох, мамочка, не мучай меня, мне и так плохо! Ужасно! Отвратительно! Противно! Никогда так противно не было! — Клара откинулась на подушку и заплакала с закрытыми глазами.

— Ладно, будем считать, что ты получила хороший урок. Но обещай, что этого не повторится.

— Слышишь, мамочка, умоляю, прошу, не говори папе! — Клара целовала мамины руки, и они из суровых, сердитых становились ласковыми, гладили, вытирали слезы.

Клара хотела забыть этот вечер. Его не было — и все! Она так умела: отключаться от того, что ей неприятно. Когда они жили в Сибири, в эвакуации, так трудно было дочиста вымыть некрашеные полы. Их даже не мыли, а просто выскабливали ножом. Клара выскоблит кусочек, сядет на табуретку передохнуть, повернется к грязному полу спиной, глядит только на чистое. И ей кажется, что весь пол чистый, никакой грязи нет. Возится она с полом, возится, считает половицы — сколько вымыто, сколько осталось. А потом придет мама, домоет пол да еще похвалит Клару…