Иван Коробейников - Голубая Елань

Расстроилась, не спросила даже — может, знает работница — зачем приехали парни, куда пошли из столовой. Сама Стянька в столовой не бывала ни разу. А тут кое-как доработала смену. Пошла в столовую — может быть, не уехали еще, придут ужинать. В столовой сидело не более десятка человек. Застоинских не было. У Стяньки остались от обеда жареные караси, кусочек хлеба. Она заказала стакан фруктового чая и примостилась к столику в уголке. Думала: «Пока пью, может, еще и подойдут, а нет, так надо скорее домой, пока светло». Поглядывала на дверь и не заметила, как подошла официантка.

— Стяня! Ты как здесь?

Стянька чуть не выронила из рук стакан. Перед ней стояла Шимка. Раздобревшая, она лоснилась вся, от нее пахло сырым мясом и жареным луком. Играя бедрами, она подсела к столику.

— Поди с Ваней приехала?

— Нет. Я работаю здесь в карьере. — «Значит, все-таки Ваня был здесь», — подумала она. Больше говорить Стянька не могла, да и не знала о чем. И хотя в этом не было совершенно никакой необходимости, она спросила:

— А ты что, здесь работаешь?

— Здесь. Второй год здесь работаю. Работа культурная, не техничке чета. И все среди народу. Молодяжник все. Тосковать некогда. Строительство огромадное. А о твоем-то слыхать чего? Нет. Ну и ладно. Тебе-то что. Дело молодое. Вот бы еще парень умер, тогда вовсе вольный казак. Молодость-то ведь один раз бывает. Это спервачка наша сестра ревет, да и то по глупости. Живешь-то хоть где?

Узнав, что Стянька живет на Сидоровой заимке, Шимка искренне удивилась.

— Эку-то даль! Да ты чё, с ума сошла. И одна. То-то я тебя в клубе ни разу не видела. Да там с тоски умрешь. А спишь где? В бане?

Шимка хихикнула.

Стянька была рада, что в столовую стали набиваться рабочие и Шимку позвали.

— Эй, красоточка! Что шамать будем? А ты куда побежала? Не хочешь с нами за компанью? — прижал в дверях Стяньку высокий жилистый парень. Она с силой уперлась ему в грудь, на миг увидела зеленые дерзкие глаза и выскочила на улицу. До заимки бежала чуть ли не бегом.

А зеленоглазый в это время спрашивал Шимку.

— Это откуда такая недотрога?

— Это Стюрка-то недотрога!

— Ты знаешь ее?

— Господи! Да как облупленную. Наша она, деревенская.

— Ничего девка.

— Чисто девка. Да у нее парень не меньше тебя. — И Шимка рассказала о Стяньке что знала.

Зеленоглазый, уходя, поманил Шимку в уголок. Долго спрашивал, где живет Стянька и как попасть на Сидорову заимку.

Между тем Стянька торопливо пробиралась домой. Ее огорчало, что так и не пришлось встретиться с земляками.

Было страшно одной в лесу. Слезы навертывались на глаза. На сердце словно камень лежал. Какова же была ее радость, когда Сидор, поджидавший ее у ворот, сообщил:

— Где, гулевана, бродишь. Тут без тебя робята застоинские приезжали. Поклонов тебе навезли…

Было видно, что Сидор пропустил стаканчик. Против обыкновения, он был разговорчив. Особенно много рассказывал про Ваню. Какой парень самостоятельный. Ну, да ведь какой корень, такие и отростели.

И пустился Сидор в воспоминания о тех временах, как старик Тимофеев «ютажился» в окрестностях Голубой Елани. И странно — все это было интересно Стяньке. Так же волновало и радовало, как и то, что Митенька, по словам Вани, растет не по дням, а по часам, как в сказке, уже дыбки встает и вообще такой бузотер, что нечего о нем матери и беспокоиться. Кроме добрых вестей, привез Ваня домашних гостинцев. Три дня Стянька ходила как именинница. Думала о сыне. Вспоминала запах его тельца, блестящие глазенки, первую трогательную улыбку во сне.

В субботу вечером Сидор ушел на участок в магазин за табаком. Стянька осталась одна. Она вымыла в доме пол, подбелила печь, смахнула со стен паутину. Не заметила, как надвинулась ночь. Умолкли птичьи голоса. Внятнее зашумел лес, полнясь пугающей темнотой. С Решетуя потянуло ночной свежестью. Сидор все не приходил. «Хлебнул поди?» — не без тревоги подумала Стянька. Предположение ее было близко к истине. Купив табачку, Сидор зашел в столовую, взял селедочки и достал из кармана шкалик водки. Его окружили какие-то парни, и один из них, зеленоглазый, подмигнул:

— Мало взял, старина.

— А мне хватит.

— С нами за компанию не желаешь?

Сидор смекнул: шкалик, конечно, не велик. А раз угощают — плохо ли его разоставить. Через несколько минут ему нипочем была та коловерть, какая стояла в столовой в эти предвыходные вечерние часы. Он уже мурлыкал свою любимую: «звенел звонок насчет поверки» — и не замечал ни времени, ни того, как заглядывает ему в глаза Лобзай, как бьет его по ногам своим хвостом.