Владимир Домашевич - Меж двух огней

Лукашик попал в боковой дозор, а если точнее — в разведку. Их отделение, усиленное ручным пулеметом, под командой сержанта Букатова отправилось в северном направлении, к небольшой деревушке, обозначенной на карте километрах в пяти от шоссе.

Светало. Утренний холод пробирал до костей, хотя вет­ра не было. Неслышно ступали солдатские ботинки по ро­систой траве. Клонило ко сну. Люди шли и клевали носа­ми. Впереди легко шагал сержант Букатов, внимательно вглядываясь в дорогу. Уже давно заметил он следы рези­новых шин. Значит, тут проехали не позднее двенадцати часов, иначе сбили бы росу.

Сержант остановил свою группу, присел, изучая руб­цы от шин.

— Кажется, не наши,— сам себе сказал он и встал, стряхнув сырой песок с коленей. Потом оглядел все отде­ление и неожиданно спросил: — Кто из вас женат, поднимите руки.

Поднялось шесть рук.

— А дети у кого есть?

Один Лукашик опустил руку. Изо всей группы у пяте­рых были дети.

— Хорошо,— словно подвел итог сержант.— Кныш и Валуев! Слушайте...

Слушали все, но названные Кныш и Валуев, оба еще молодые хлопцы, оба высокие, только Кныш помельче с лица и потоньше, вытянулись в струнку. На их лицах отразилась затаенная тревога.

Выслушав задание, разведчики зашагали по дороге. Сержант проводил их глазами и долго смотрел, как, по­качиваясь, таяли их фигуры в утреннем тумане.

— Перекур! — объявил он оставшимся.

Присели и закурили почти все, жадно затягиваясь и спеша, будто боясь, что кто-нибудь отберет. Закурил и Лу­кашик, хотя раньше он редко брал в рот папиросу. Теперь же хотел успокоиться. В голове слегка зашумело, как не­когда от рюмки. Левая рука, на которую он опирался, вот-вот, казалось, согнется — так хотелось спать. «А что те­перь делает Валя? — подумалось ему.— Наверное, спит или думает, что я тут воюю. А я сижу и больше всего на свете хочу спать...» Лукашик потянулся и громко зевнул.

— Кончай курить! — подал голос сержант.

Лукашик раздавил толстый окурок о подошву мокрого ботинка и поднялся на ноги.

Отделение тронулось с места. Глухо стучат ботинки, изредка брякает черенок лопатки, ударившись о винтовку.

Все молчат. Впереди, как и раньше, идет сержант Бу­катов, за ним чуть успевает кряжистый Кидриляев с тя- желым ручным пулеметом на плече. Следом, вытянувшись в линию, шагают, не разбирая дороги, остальные бойцы.

Без приключений, не дождавшись сигнала разведчиков, вошли они в деревню и остановились во дворе край­ней избы.

Дверь в сенях была заперта. Постучали. Из окна вы­глянуло женское лицо, потом звякнула щеколда. Испуганная бабка смотрела на солдат и молчала, беззвучно шеве­ля губами.

Сержант спросил у нее, есть ли в деревне немцы. Она ответила, шепелявя, что вчера были, а сегодня — кто их знает, вроде бы не слыхать.

Сержант поблагодарил. Он знал, что полагаться на све­дения, полученные от старой бабы,— то же, что идти по кладке с завязанными глазами. Поэтому они спросили про немцев еще в одной хате, и им ответили так же: были, но поехали дальше, на север, в сторону местечка.

Взошло солнце, стало быстро высушивать росу и при­гревать спину. Бойцы шли по узкой дороге через поле, засеянное яровой пшеницей. Она была еще зеленоватая, но усатый, как у ячменя, колос начинал уже наливаться. Далеко-далеко тянулось ровное рыжевато-зеленое море.

Лукашик сорвал несколько колосков, растер в ладонях, сдул ости и мякину и бросил в рот маленькие зернышки. Когда-то, еще мальчишкой, любил он забраться куда-ни­будь поглубже в поле, лечь в борозду и лущить колосья, как подсолнечник. А то еще положит колосья в карман или за пазуху и наблюдает, как они сами вылезают на­верх. Это его всегда удивляло: как это колосья умеют ползать?

Внезапно послышался гул самолетов. Сержант скоман­довал: «Воздух!» — и все залегли. Но оказалось, летели на­ши, летели медленно, с натужным ревом. Три бомбовоза держали курс на юго-запад. Бойцы, задрав головы, прово­жали взглядом знакомые силуэты тяжелых машин. Вдруг откуда-то сверху из-за облака вынырнул и пошел вниз ма­ленький серебристый самолет. Никто не успел ни о чем подумать, как он начал пикировать прямо на звено бом­бардировщиков, выпуская в них очередь из пулемета. Он пролетел вниз и еще не вышел из пике, как одна наша машина как будто нырнула, и из правого ее мотора повалил густой черный дым. Быстро теряя высоту и кренясь, самолет снижался. Бойцы ожидали, что вот-вот забелеют купола парашютов, но их не было. И не успел, казалось самолет коснуться земли, как от мощного взрыва содрогнулся воздух и ввысь взлетело целое облако дыма.