Шамиль Хазиахметов - Мир вашему дому

— Уходи… — снова попросил Трофимов.

Колпаков улыбнулся мастеру и вышел из вагончика.

— Уехал, что ли? — спросил Трофимов и слабо шевельнул рукой.

— Уехал, — кивнул Даутов. — Ребятам начнет про тебя рассказывать. Барыня, мол, и все такое прочее…

— Он расскажет, — злобно промычал Трофимов и вдруг легко встал.

— Пошли, — сказал он и, босой, первым двинулся к выходу.

Машинист вылез из-под навеса, изумленно оглядел Трофимова и вспрыгнул на гусеницу трубоукладчика.

До обеда они согнули четыре трубы, которые Даутов тут же отправил на трассу, и после обеда еще шесть. Даутов стоял за спиной Алексея и внимательно присматривался к его работе, но ничего особенного не заметил. Те же самые операции производил утром Бурцев.

— Почему у вас не сминает трубы? — спросил Даутов.

— Дык… — смешался Трофимов и поправил сползшие брюки. — Тут никакого секрета нет. Я вовремя отключаю домкраты.

— Как вы узнаете это «вовремя»? — настаивал Даутов.

Трофимов задумался.

— Не знаю, — откровенно признался он. — Как-то чую, что труба удерживается от излома из последних силенок — тут я раз! — и нажимаю кнопку.

Объяснение не удовлетворило мастера. «Скрывает, — решил он. — Незаменимым специалистом хочет быть».

Поздно вечером Бурцев примчался с трассы. Он отыскал мастера в столовой и крепко обнял его.

— Спасибо, Шавали. Проскочили мы овраг. Как ты уломал этого пьяницу?

Бурцеву принесли его любимый бифштекс, бутылку холодного молока и два стакана кофе.

Выпив без передышки молоко прямо из горлышка, Бурцев схватил нож, вилку и принялся за бифштекс.

— Проехал я сегодня по трассе аж до Тамбова, — сказал он, прожевывая мясо. — Сердце в пятки ушло. Овраг на овраге! Это сколько же кривых нам надо! У Питерки на председателя колхоза наскочил. Привез он своих людей, газорезку и к трубе подступается. Убирай трубу, кричит, мне зерно возить надо. Не то, мол, сам разрежу и выкину. Вскипел я, чуть по председательской физиономии не смазал, ладно, Анищенко удержал. Давай, говорит, Илья Павлович, подгоним бульдозер да засыпем трубу землей, и пусть они по этому мосту ездят. Нет, Шавали, умные, хорошие у нас рабочие. Сколько они мне идей подкинули за эти годы!

Закончив ужинать, Бурцев поостыл и уже скучающе глядел в окна.

— Шавали Гумерович, — сказал он тоном приказа. — Я освобождаю тебя от всех обязанностей. С Колпаковым буду работать сам. Твоя задача — кривые. Сядь верхом на своего Трофимова и не слазь, пока мы не закроем все овраги. Два трубовоза передаю в твое распоряжение, чтоб они курсировали между станом и трассой. Понял?

Утром Даутов побежал к Трофимову, который сидел на кровати и задумчиво скреб подбородок.

— Иду-иду, — заворчал он и неловко спрятал под одеяло затрепанную, без корешка, книгу.

Весь день он работал молча и угрюмо. Даутов, сколько ни приглядывался, так и не нашел причины столь точной и безошибочной работы Трофимова. Тот с какой-то внимательной жалостью наблюдал за многотонной мощности домкратами, выгибающими трубу. Только раз он ответил на быстрый взгляд мастера:

— Хоть и железо, а будто живое. И силы боится, и холода. Даже устаток имеет свой. Попробуй нагрузи его чрез меру, будет крепиться, однако с годами ослабнет характером и рухнет.

Больше десяти кривых Трофимов давать отказался.

— У меня дело есть, — заявил он.

— Пойдет и десять, — радовался вечером Бурцев. — Не слезай с него, Шавали. Недельки три-четыре продержитесь — мы на все овраги завезем кривые. Я вам обоим премию выхлопочу в размере оклада. Понял?

Даутов как-то заметил, что Трофимов похудел, сошел с лица и не ходит на обед.

— Почему не обедаете? — строго спросил он.

Трофимов засмеялся.

— Интересно народ устроен. Я давно заметил такой факт: если просишь на вино — дают деньги, просишь на хлеб — вот тебе! Получку-то я бывшей семье отправил. Старший брат недавно написал мне… Навестил он мою жену, бывшую, как я сказал, и сыновей моих. Старший сын в институт поступил, младший в восьмой класс пойдет. Жена, мол, болеет, мало работает. И от меня алименты не шибко большие — я ведь не Колпаков, не убиваюсь за деньги. Нужду, пишет брат, твоя семья терпит. И то. Старший ведь жених уже. Костюм надо, куртку модную, туфли, а зимой сколько одежи надо! Ну я и отослал всю получку жене. Все равно пропил бы.

— Жизни-то у вас с семьей не стало… из-за пьянки? — поинтересовался Даутов.

— Не-е, — твердо ответил Трофимов. — В семье я как раз не пил. У нас другое вышло…