Шамиль Хазиахметов - Мир вашему дому

— Что же это? — укоризненно спросил он мастера, вглядываясь в наспех сделанный чертеж. — Зачем людей без воды оставляете?

— А я тут при чем? — уклонился молодой мастер и переступил ногами в тяжелых сапогах. — Заказчик решил пока обойтись временным водопроводом. На будущий год позовут — придем и сделаем проектный. Не бесплатно, конечно. Я с них, Глеб Николаевич, такую процентовку сдеру!..

Узкая практичность паренька, только год назад окончившего техникум, расстроила бригадира.

— А зачем сразу не запитаться от магистрального водовода? — спросил он. — Труб нет?

— Трубы есть, — ответил мастер. — Но там частный дом попадает под снос. Три квартиры отдать надо. Заказчику-то не хочется…

Глеб Николаевич спрятал чертежи в карман и пошел к свежей траншее. Вслед ему пристроился старый его напарник и товарищ по бригаде Батыр Валишин. Глеб Николаевич поглядел на скучное осеннее небо, выдернул ноги из вязкой глины и решительно спрыгнул в холодную траншею. Нетерпеливый Батыр неотступно шел сзади и подталкивал бригадира. Тот, пробираясь по мокрому глинистому дну, спотыкался и едва не падал.

— Ты че толкаешься? — обозлился он, оборачиваясь к Батыру.

— Я не толкал, — поспешно ответил тот. — Ты сам спотыкаешься.

Низенькие и плечистые — не понять, есть ли у них не то чтобы талия, но хотя бы поясница, — они постояли друг против друга, помолчали. Глеб повернулся и зашагал дальше. И снова Батыр, не удержавшись, налетел на него сзади. На этот раз бригадир не устоял на ногах и растянулся в жидкой глине.

— Бестолочь! — сказал он отскочившему Батыру. — Жалко — нет с собой инструмента. Вот врезал бы!..

— Ходить не умеешь! — нашелся Батыр и протиснулся вперед. — Засыпаешь на ходу, старый черт…

Наконец они дошли до труб, густо облитых битумом, и принялись стыковать их на лежках.

За этим занятием и застал друзей парторг треста Аглямов.

— Здравствуйте! — крикнул он сверху и, придерживая шляпу обеими руками, заглянул в траншею. — Глеб Николаевич, вы меня слышите?

— Слышу, — подтвердил тот и, сев на трубу, запрокинул голову.

— Вы бы поднялись наверх, — попросил парторг и опустился на корточки. — Дело есть.

Глеб посмотрел на свою вымазанную в жидкой глине спецовку и предложил:

— Вы бы, Рауф Низамович, спускались сами. Мы подсобим…

— Нет-нет, — решительно отказался парторг. — Поговорим так, на расстоянии. — Он засмеялся. — Теперь слушайте внимательно, Глеб Николаевич. Вам завтра нужно выступить по нашему Башкирскому телевидению, как передовику и заслуженному рабочему.

Глеб растерянно поднялся на ноги.

— Мне, что ли? — спросил он. — По-башкирски?

— По-русски, конечно, — успокоил парторг. — Завтра с обеда идите домой, переоденьтесь. К вечеру я пришлю за вами машину.

— О чем говорить-то? — спросил Глеб.

— О себе, бригаде, про свою работу. Какие задачи ставите перед собой в производственном и личном плане.

— Про личное тоже говорить? — совсем оробел Глеб.

— Говорите, если считаете нужным, — сказал Аглямов.

— У нас с Нюшей все нормально, — обрадовался Глеб и спохватился: — Я не умею складно говорить. Вы б, Рауф Низамович, дали писульку…

— С бумагой не годится, — заволновался Аглямов. — Надо проще, своими словами говорить.

— Вы дайте бумагу, а я выучу ее… наизусть, — заверял снизу Глеб. — У меня крепкая память.

— Нет, так не пойдет, — замотал головой Аглямов. — Вечерком сядьте за стол, подумайте. Неужели трудно рассказать о работе, про своих товарищей? В обед, у себя в бытовке, вон как рассуждаете. Не остановишь!

— То ж в обед, — уныло сказал Глеб и, сев на трубу, потерял всякий интерес к работе.

Аглямов, еще немного поговорив, ушел, и Глеб обратился к участливо глядевшему на него Батыру:

— Ну о чем я буду говорить? Что в нас с тобой такого? Ну, приходим на работу, переодеваемся, раскладываем трубы да свариваем их, потом по ним воду пускаем. Вечером по домам — детей растим, телевизор смотрим.

— С женами ссоримся, — добавил, оживляясь, Батыр.

— Это ты брось, — усмехнулся бригадир. — Про такое разве можно говорить по телевизору? Надо про хорошее говорить, да красиво.

Глеб посидел на холодной трубе, продрог и встал на ноги.

— Какая теперь работа? — сказал он. — Пошли наверх.

Вечером Глеб ужинал торопливо и все глядел на раковину, у которой был отбит эмалированный бок.

— Ты отчего молчишь? — удивилась жена, шумно прихлебывая из чашки. — Начальство поругало?